Мисс Чудо - Лоретта Чейз

— Силы небесные! Вам нельзя возбуждаться, — воскликнула она.

— Я не возбужден, — солгал он. Он был крайне возбужден и расстроен. Он лежал в постели почти голый, а на расстоянии протянутой руки от него находилась полуодетая женщина — и все это происходило в доме, обитатели которого крепко спали. Он мог бы поклясться, что даже святой не остался бы спокойным в таких обстоятельствах.

— Доктор Вудфри считает, что у вас нервное переутомление, — сказала она.

— Нервное переутомление? — возмутился Алистер. — Да у меня вообще нет нервов. Спросите кого угодно. Меня вообще трудно возбудить. — Чуть помедлив, он добавил: — Признаться, вы меня немного провоцируете. Разумеется, сами того не желая. — Он жестом указал на ее волосы и одежду. — Это физический недостаток. Такой, как отсутствие музыкального слуха. — Он махнул рукой. — А теперь, прошу вас, уходите.

Она улыбнулась. Ох нет, только не это.

От ее улыбки у него замерло сердце. Только бы не растерять остатки разума!

— Вас это забавляет, — сказал он. Она не сознавала опасности. И не была настороже. Ему приходилось оберегать их обоих, не слишком ли это большая ответственность?

— Вы действительно кажетесь мне забавным, — промолвила она.

Мягкая постель, теплая женщина, смеющаяся в его объятиях. Пульс у него колотился с бешеной скоростью.

Тут взгляд его упал на книгу о растениях, которую оставил ее отец.

«Снотворную» книгу.

— Ну что ж, если вы намерены остаться, мисс Олдридж, то, может быть, соблаговолите почитать мне?

Капитан Хьюз приехал к миссис Энтуисл поздним воскресным утром.

Служанка проводила его в уютную гостиную, однако хозяйка, увидев его, особой радости не проявила.

И едва не рассердилась, когда он сказал ей, зачем пожаловал.

— Я не могу без приглашения отправиться в дом Мирабель, — заявила бывшая гувернантка тоном, которым урезонивала расшумевшихся воспитанников.

Этот тон никак не вязался с внешним видом миссис Энтуисл, нисколько не похожей на строгую гувернантку в своем премиленьком белом утреннем платьице и кружевном чепце, пухленькой и привлекательной.

Опрятная гостиная показалась капитану слишком тесной. Он хоть и привык к перенаселенности помещений на судне, однако, как капитан, имел в своем распоряжении не ветреную сторону юта, если ему хотелось прогуляться и поразмыслить, или мог взобраться по реям в «воронье гнездо», если появилось желание проветрить голову.

Чувствуя себя, как слон в посудной лавке, в изящной гостиной миссис Энтуисл, он в напряженной позе стоял у камина, не осмеливаясь двинуться из опасения что-нибудь разбить. Поскольку взгляд ее умных карих глаз был далеко не гостеприимным, капитан утратил свою обычную самоуверенность и властность.

— Вы же знаете, миссис Энтуисл, что ей просто не пришло в голову пригласить вас. Вчера она послала за камердинером Карсингтона из чисто практических соображений. Она не обращает внимания на правила приличия. Чего не скажешь о соседях. Вам это известно не хуже, чем мне. Ее отец не годится на роль дуэньи.

— Вы сказали, что мистер Карсингтон недееспособен.

— У него растянута лодыжка и шишка на голове, — объяснил капитан. — Вы просто наивны, если думаете, что это может лишить дееспособности в принципе здорового молодого аристократа. Я могу объяснить вам, каковы моральные устои у таких мужчин.

— Его моральные устои не имеют значения, — возразила миссис Энтуисл. — Но вы, возможно, намекаете, что Мирабель настолько слабовольна — или так сильно изголодалась по любви, — что забудет о собственных моральных принципах? Прошу вас, садитесь. Иначе я сверну себе шею, чтобы взглянуть на вас.

Он выбрал кресло в дальнем углу и присел на краешек.

— Вам, наверное, кажется, что я сую нос не в свое дело? — сказал он.

— Не знаю, что и подумать, — промолвила она. — Может быть, вы ревнуете?

Он уставился на нее в полном недоумении. Потом разразился хохотом.

Она даже не улыбалась.

— Неужели вы и впрямь так думаете? — спросил он. — Ну что ж, как бы то ни было, но факт остается фактом, мадам. Пошли сплетни. Людей хлебом не корми, дай только почесать языки. Вообще-то соседи любят мисс Олдридж и с пониманием относятся к ее ситуации, но ничто человеческое им не чуждо, и может разразиться скандал.

— Абсурдно предполагать, что Мирабель может нарушить приличия, — холодно промолвила леди.

Терпение капитана лопнуло.

— Надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы думать, будто она слишком стара для этого. Мисс Олдридж, конечно, старая дева, но иссохшей старухой ее не назовешь. К тому же, если говорить прямо, она еще достаточно молода, чтобы рожать детей. А это означает, что она достаточно молода, чтобы ее соблазнили или чтобы окружающие заподозрили ее в этом и начали молоть языками.

Леди сердито взглянула на него.

— Я напишу письмо и тактично намекну на правила приличия, — сказала она наконец. — Если Мирабель пригласит меня, поеду. Не могу же я сама себя пригласить.

— Что за вздор! — воскликнул капитан. — Я вас приглашаю.

— Олдридж-Холл не ваш дом. Хотя вы там свой человек.

— Какая же вы зануда! — проговорил он в сердцах. — Это влияние Энтуисла? Когда-то вы были такой жизнерадостной. И мисс Олдридж тоже, когда вы жили у них. Вы были именно тем, что требовалось девочке. Я всегда это говорил. Я тогда подолгу отсутствовал. И кому, как не мне, заметить разницу, когда я вернулся домой, после смерти миссис Олдридж. Миссис Энтуисл вскочила с кресла.

— Хоть бы вы изменились! — воскликнула она. — Вы как были олухом, так им и остались. Мирабель тридцать один год. Красивый молодой мужчина практически свалился ей в руки, а вы беспокоитесь о том, чтобы защитить ее добродетель. А как насчет ее счастья?

Капитан был так ошеломлен, что не сразу встал, забыв о манерах.

— Послушай, Флора… извините, миссис Энтуисл, уж не сватовством ли вы занимаетесь?

Она вздернула подбородок.

— Скажем так: не следует мешать природе делать свое дело.

— Знаю по опыту, что на природу нельзя полагаться. Иначе кораблям не потребовались бы ни паруса, ни руль, не так ли?

Капитан был прав, беспокоясь о том, что могут пойти сплетни — у мисс Олдридж были враги.

Примерно в двадцати милях отсюда, в долине на другом конце Лонгледж-Хилла в прошлое воскресенье Калеб Финч всячески побуждал деревенских жителей думать о ней самое худшее.

Несколько дней назад он приехал из Нортумберленда якобы потому, что заподозрил кое-какие погрешности в управлении угольными шахтами, принадлежащими его хозяину, лорду Гордмору. Разумеется, Калеб мог судить об этом лучше, чем кто-либо другой, поскольку сам был мошенником. Но главной целью его приезда было навредить мисс Олдридж.