Мужчина в доме напротив - Эми Уивер

Кэлли услышала, что он рыдает, и на миг зажмурилась. Слова сына разрывали ей сердце. Она не знала, что больше ее расстраивает, – то, что Илай любит Мэтта, или то, что ненавидит ее.

Лиам с тревогой смотрел в сторону комнаты Илая. Кэлли попыталась улыбнуться, но ей это не удалось.

– Все будет хорошо, – сказала она.

Лиама это не убедило и, честно говоря, ее тоже.

Она встала, собираясь поговорить с Илаем, и увидела, что подъехал Мэтт. В его доме свет не горел. Он посмотрел в сторону дома Кэлли, и ему все стало ясно. У нее заныл живот.

Кэлли поцеловала Лиама в лобик:

– Я должна отдать одну вещь мистеру Мэтту. Я сейчас вернусь. Хочешь постоять на крыльце, чтобы видеть меня?

Лиам кивнул, и они вышли на улицу.

Мэтт ждал. Его взгляд был непроницаемым, и Кэлли упала духом. Впрочем, чего она ожидала?

– Я принесла ключи. – Мэтт протянул руку, и связка упала на его ладонь. – Спасибо, что приютили нас. Я…

Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. На миг в нем отразилась боль, затем лицо Мэтта снова закрыла маска.

Кэлли откашлялась и продолжала слегка охрипшим голосом:

– Это к лучшему, что мы вернулись домой и больше не стесняем вас.

Мэтт положил ключи в карман.

– Никаких проблем. – Его голос был лишен каких-либо эмоций. – Но, убегая, ничего не решить, Кэлли.

– Я не убегаю. Мы просто не будем мешать вам.

– Да, конечно.

Начался дождь. Кэлли стояла на дороге, не замечая, что холодные капли смешиваются со жгучими слезами, которые она не в силах была сдерживать. Мэтт уходил от нее, не оглядываясь. Она постаралась отогнать ощущение того, что совершает ужасную ошибку.

Наконец мальчишки угомонились. Кэлли приготовила в микроволновке попкорн, что было для них настоящим пиршеством, и семейство стало смотреть шоу по телевизору, который она принесла из своей спальни. Илай вроде бы больше не сердился на маму. Если учесть, насколько она была эмоционально истощена, ее это устраивало. Если ей снова захочется поплакать, она спрячется у себя в комнате и будет тихо всхлипывать.

Или съест галлон мороженого.

Уложив мальчишек, Кэлли присела в гостиной. Она не чувствовала ни облегчения, ни легкости, на что рассчитывала. Только гнетущее ощущение чего-то ужасно неправильного. На улице шел дождь, он монотонно барабанил по крыше и стучал в новое окно. Кэлли свернулась калачиком на диване. Завтра она разложит по местам вещи. Сейчас у нее не было сил даже добраться до кровати.

Она угодила в ловушку, которой изо всех сил пыталась избежать, и с разбега плюхнулась в трясину боли, хотя в свое время поклялась никогда больше этого не испытывать.

Мэтт смотрел в окно на дом Кэлли. Альдо протопал по коридору в пустую комнату, вернулся, присел на задние лапы и хмуро взглянул на него, словно спрашивая: «Что ты натворил?»

Это был законный вопрос. Пес явно умнее его. Мэтт хорошо знал, что натворил. Он напугал Кэлли. Он позволил себе предполагать – пусть всего несколько дней, – что может принять участие в их жизни. Хотя бы как друг.

Он не имел права учить ее, поскольку сам жил бесшабашно. Впрочем, он другой жизни и не знал. Позволит ли она ему видеться с детьми? Или решила, что его компания слишком опасна для них?

Эти мысли не покидали Мэтта, и от них становилось только хуже.

У Кэлли работал телевизор, но в остальных комнатах было темно. Ей тоже не спится? Неужели она считает, что поступила правильно?

Мэтт вспомнил ее потрясенное лицо, когда сегодня он уходил. Нет, ей плохо. Но ему от этого лучше не стало.

Он задернул шторы и сел на диван. Сегодня уснуть не удастся. Но он не проведет эту ночь в раздумьях о Кэлли и о том, что он сделал не так. Нет, с этим покончено. Мэтт открыл бутылку пива и стал смотреть баскетбольный матч, который его абсолютно не интересовал. Альдо еще раз прошелся по коридору, затем, вздохнув, лег на полу рядом с Мэттом и поднял на него печальные глаза.

Мэтт догадывался, что чувствует его старый друг. Он поднял бутылку, словно произносил тост:

– Теперь только ты и я, дружище.

Несколько дней Кэлли удавалось не встречаться с Мэттом. Когда она сообщила Морин по телефону, что вернулась к себе, хотя еще не закончены крыша и чердак, – сообщить это веселым тоном было достаточно сложно, – последовала очень странная пауза.

– Почему? – спросила наконец ее свекровь.

Кэлли попыталась выкрутиться.

– Ну, нет причин оставаться там, – сказала она. Может, если часто это повторять, она и сама поверит. – Нам не хватало места.

Не только физически. Эмоционально. Кэлли по-прежнему не хватало места, хотя Мэтт и был теперь на противоположной стороне улицы. Она слишком остро ощущала как его присутствие, так и отсутствие.

И мальчишки тоже.

– Очень жаль, – вздохнула Морин.

Кэлли чуть не выронила телефон. Она что угодно ожидала услышать, только не это.

– Что? Почему?

Скорее всего, ей послышалось.

– Едва ли кто-то лучше Мэтта сможет заботиться о тебе и наших драгоценных мальчишках. Он замечательный человек, и, если начистоту, я думаю, Джейсон одобрил бы это.

Кэлли уставилась в окно.

– Я… я не знаю, что сказать, – наконец призналась она.

Ей в голову не могло прийти, что Морин и Джо не будут возражать против ее отношений с другим мужчиной, тем более с другом их сына.

– Тебе не надо ничего говорить, Кэлли. Джейсон, к сожалению, погиб. А ты и мальчишки живы. Вы должны жить долго и счастливо. Мэтт мог поселиться где угодно, а нашел жилье напротив твоего дома. Вряд ли это простое совпадение. Мне кажется, это Джейсон подает тебе знак, что надо продолжать жить.

По лицу Кэлли заструились слезы. Ее свекровь тоже заплакала.

– Морин, я не знаю… С ним ненадежно. Он рискует…

– Как и Джейсон, – напомнила Морин.

– Я не могу испытывать судьбу.

– Каким образом?

– Боюсь снова пережить потерю, – прошептала Кэлли. – Разве это плохо?

– Милая, в жизни нет гарантий. Бухгалтер, который работает на дому, может упасть с лестницы, спускаясь в подвал. Скажи, ты отказалась бы от жизни с Джейсоном, если бы знала, чем все закончится?

– Конечно нет.

– Я не могу за тебя решить, что делать. Может, у вас ничего не получится, но я видела, как Мэтт смотрит на тебя. – И, – ласково добавила Морин, – я видела, как ты смотришь на него. Ты любишь его, Кэлли?

Кэлли зажала ладонью рот, из глаз снова брызнули слезы. Она знала, что глупо отрицать это.