Бешеная свора - Владимир Колычев

– Тогда зачем я вам нужен?

– Не нужен ты мне. Завтра вперед ногами вынесут. Или послезавтра… Ну, может, еще месяц проживешь… Или все-таки лучше к сотрудничеству тебя склонить? Давай попробуем. Заказывал тебе Лежень Дауда или нет?

– Не заказывал! – психанул Трофим. Его бесило собственное упрямство, хотя и Пухов злил не меньше.

– Значит, не склонен… Так, сколько у нас там за равнодушие дают? – Майор достал из ящика стола томик Уголовного кодекса, пролистнул. – Та-ак… Неоказание помощи… Повлекло смерть… Так, так… До четырех лет лишения свободы!.. Сколько там у тебя было? Одиннадцать? Будет пятнадцать. Для ровного счета… Только не протянешь ты так долго, Трофимов. Лежнев был человеком уважаемым, за его смерть с тебя спросят.

Трофим вдруг прыснул и рассмеялся. Пухов даже растерялся на мгновение.

Это был истерический смех, но от всей души… Сначала Трофиму грозила смерть от бандитов, затем четыре года за неоказание помощи, теперь вот его должны наказать воры. Околесицу нес Пухов, сдабривая ее своей якобы осведомленностью. Дескать, знает он, что Лежень заказал Дауда. А не знает он. Вернее, информация была, а достоверности нет. Отсюда и весь этот сыр-бор. А Трофим и расколоться мог. Если бы не чертово упрямство, признался бы…

Сначала Салтан голову забивал, потом Лежень со своими закидонами полез, теперь вот Пухов на дурака его чуть не взял… Все за дурака его держат. Потому и смех у него нервный, истеричный…

Трофим уловил движение со стороны Пухова, но было уже поздно. «Кум» влепил ему пощечину, и этим привел его в чувство.

– Спасибо! – совершенно серьезно поблагодарил он майора.

– Пожалуйста!

– Не надо со мной в дурака играть. Я вижу ваши карты.

– Это не игра, парень!

– Игра. Опасная игра. Это зона, здесь играют на жизнь, я это знаю. И вас боюсь, гражданин начальник. Вы со мной все, что угодно, можете сделать. Поэтому боюсь… Хотите, я скажу, что Лежень заказывал мне какого-то там Дауда?

– А это правда? – повелся майор.

– Не знаю… Может, и собирался, я не знаю. Собирался, да заснул. Он же никакой был, когда пришел. Отраву принес, сам же и траванулся… И мне хреново было, начальник. Сам чуть не окочурился. Мне бы на больничку, а меня в карцере оставили. На голодном пайке. Где справедливость, начальник?

– А где ты в этой жизни справедливость видел?

– Вот я и спрашиваю, зачем она нужна, такая жизнь? На нож хочешь меня отправить? Да пожалуйста! – Трофим неистово посмотрел на «кума». – Пусть меня завалят! Пусть! На том свете хорошо! Там тепло, там жратвы до пуза, голые нимфы с арфами. Я знаю! Ко мне мой покойник с того света приходит! Каждую ночь! Там, на том свете, хорошо, а он домой хочет! К жене хочет, к детям! А я его завалил! И теперь он мне по ночам житья не дает! И я к тебе, начальник, приходить буду! И ночью буду приходить! И днем! Только ты глаза закроешь, а я уже здесь! А на хрена ты, начальник, меня на нож бросил!..

– Хватит! – не выдержав, заорал Пухов. – Хватит здесь комедию ломать!

– Это не комедия, гражданин начальник, это реальность. Мой покойник каждую ночь ко мне приходит! Я скоро с ума от этого сойду… Я знаю, что это такое! И обещаю тебе, что не буду к тебе приходить!..

– Я сказал, хватит! – уже не так громко и категорично потребовал майор.

– Все, молчу.

Пухов поднялся, налил в стакан кипятку из чайника, плеснул заварки, бросил пару кусочков сахара. И булочку из шкафа достал – утренней выпечки, с маком на глянцевой корочке.

– Ешь!

Трофим едва сдержался, чтобы не затолкать ее в рот целиком.

– Лежень приходить не будет? – как бы невзначай спросил майор.

– Зачем?

– Ну, ты мог бы его спасти…

– Не видел я.

– Может, не захотел видеть? Да я тебя понимаю. Зачем тебе нужно убивать Дауда? Нет Лежня, нет проблем…

– Так и заказа не было. А если бы и был…

– Ну, чего замолчал?

– Булочка у вас вкусная, гражданин майор! Ничего вкусней не ел! Не было заказа, говорю. А если бы и был, я бы очень крепко-крепко спал. Чтобы ничего не видеть.

– А ты видел?

– Зачем вам это все, гражданин начальник? Под Грецию копаете?

– А вот это не твоего ума!..

– Нет, вы объясните, что надо сказать. Я скажу. Мне-то что… Только подписывать ничего не буду! Потому что не было ничего!

«Кум» поднялся, подошел к двери, выглянул в коридор. На место он возвращаться не стал, сел на краешек стола лицом к Трофиму.

– Может, все-таки было?

– Нет, гражданин начальник, не было.

– Вот и хорошо. Значит, я не зря тебя накормил… Вкусная, говоришь, булочка?

– Очень!

Трофим сглатывал последний кусок, когда Пухов вдруг ударил его правой ногой в живот. Резко оторвался от стола и ударил. И момент какой выбрал…

Трофим успел напрячь пресс, но это не очень помогло. Удар вызвал рвотный рефлекс, и его стошнило прямо на пол. «Кум» знал, чем все это закончится, поэтому отошел в сторонку, чтобы не заляпаться.

– Вкусно? – зло спросил он.

– Очень! – волком смотрел на него Трофим.

– С параши жрать будешь!

– Чем быстрее сдохну, тем лучше!

– Тварь!

Пухов ударил его кулаком в лицо. Трофим уклоняться не стал, хотя и мог. Он всего лишь повернул голову, чтобы ослабить силу удара и не лишиться зуба. И следующий удар он пропустил, после чего мент успокоился.

– Я тебя, падлу, сгною! – выпалил он.

И вызвал конвой, который доставил Трофима обратно в изолятор. Но там он провел всего лишь одну ночь, как и должно быть. А потом его доставили в камеру, где не было ни Дауда, ни Костяка, ни Кулича. И гнобить его там никто не собирался…

Женщина должна быть стройной, с тонким станом и узкой щиколоткой. И грудь совсем не обязательно должна быть большой. Марьяна под этот идеал подходила, а Лариса – нет. Кость у нее широкая, тело крупное, хотя и не жирное. И все равно с ней по кайфу!

– Швы не разошлись, можно выписываться! – самодовольно сказал он, с блаженной улыбкой глядя в потолок.

– Скоро уже, – вздохнула она, оправляя халат.

– Я бы здесь еще на месяц остался.

– Зачем?

– Ну, ты бы ко мне приходила. Или не хочешь?

– Я не хочу?! Это ты не хочешь! Остаться, видишь ли, желает! А меня к себе забрать не хочешь?

– У меня невеста есть, ты же знаешь.

– А я? – Лариса смотрела на него, а в глазах блестели слезы.