Три котла красноармейца Полухина - Анатолий Сорокин

Пока разворачивалось всё это действо, достойное уже тогда транслировавшихся по радио в Соединённых Штатах Америки «мыльных опер», ничего не знавший про свою гибель Саша вывел упряжку в желаемое место. По шоссе проехались с ветерком — в этом помогли переданные утром в эфир сводки своего полка, упоминавшие проблемы с топливом у вставшего врага. Перед отправлением в путь принятую информацию сверили с картой, и получилось, что в ближайший час можно было не ждать встречи с немцами, поэтому двинулись настолько быстро, насколько позволяли Дусины возможности. Застоявшаяся за ночь кобыла была в хорошем настроении, а потому и сама хотела припуститься вскачь. Зато потом пришлось поработать по полной. Чтобы добраться до нужного края леса на холме по его проходимому склону, упряжке пришлось идти по сильно размокшему грунту. Очищенные от грязи сапоги вновь получили новую её порцию, повозку то и дело пришлось выталкивать руками. В одном месте пришлось снять с неё весь груз, иначе лошадь просто не могла сдвинуться с места. Поднявшись на возвышенное место, бойцы облегчённо вздохнули, но работы предстояло ещё много. Родион, посмотрев на Дусю, сказал, что ей нужен немедленный отдых, тут же занявшись её кормлением и обиходом. Кобыла с грустным взглядом съела сдобренную морковкой порцию фуража и печально уткнулась мордой в землю, что-то вынюхивая. Самойлов-старший, ласково поглаживая её по загривку, сказал: «Парни, она с места не тронется, так что дальше придётся тащить всё самим».

Весь оставшийся участок пути Саша с Мишши несколько раз проделали вдвоём, перенося к выступу леса радиостанцию, стереотрубу и все остальные нужные вещи с принадлежностями. Закончив с обиходом Дуси, к ним присоединился и Родион, приведя туда кобылу с полностью разгруженной повозкой. Мелко крапавший дождь кончился, можно было попытаться включить радиостанцию. Заменив изрядно уже подсевшие аккумуляторы на свежие, красноармейцы Полухин и Данилов начали внимательно прослушивать переговоры на различных длинах волн. Несколько раз они сами пытались выйти в эфир, когда становилось ясно, что на той или иной частоте работают свои. Первые две попытки оказались неудачными. Зато третья увенчалась успехом — удалось установить связь с наблюдательным пунктом, оставленным в селе, где ранее работал штаб полка. Оттуда ретранслировали сообщение о «проявившейся» группе капитана Остапчука и о его гибели прямо начштаба Сабурину. Тот лишь нецензурно выругался в адрес врага и тут же запросил координаты «Одиссея» скоротким: «Кто у них теперь командует?»

Ответа пришлось ждать довольно долго, так как связь то и дело прерывалась. К тому же её характер был, так сказать, «полуторасторонним». Используя более мощный штабной передатчик на известной частоте, не было проблем отдать группе Саши необходимые распоряжения. А он мог ответить только через другой наблюдательный пункт, который выполнял свои задачи и не всегда находился в эфире. В штаб срочно вызвали односельчанина Мишши и по-чувашски сообщили время и длину волны последующих сеансов связи. Позывной с «Одиссея» сменился на «Орёл», опять же, для введения врага в заблуждение. Обычно под «хищноптичьими» именами докладываются воздушные разведчики, вот пускай противник хоть немного подумает, нет ли в том районе советского самолёта-корректировщика артогня.

Такие меры предосторожности оказались весьма кстати: выйдя за область досягаемости своей артиллерии и постоянно находясь под огнём советской, немцы из-за плохой погоды не могли задействовать авиацию. А ведь именно ей они во многом были обязаны своими успехами. В результате, чтобы хоть как-то ослабить силу огневых ударов по своим передовым подразделениям, враг начал сканировать эфир, глушить сигнал радиостанций полка и в паре случаев даже пытался подсунуть не те координаты под видом докладов от передовых наблюдателей. Но у полковника Молодцова дисциплина беспроводных коммуникаций была на высоте, радисты представляли собой слаженные пары, знающие тонкие особенности работы своего визави, так что любые усилия неприятеля по незаметному вхождению в радиосети быстро выявлялись и пресекались на корню. Когда становилось ясным, что знающий русский язык немец, эмигрант или перебежчик пытается подделать передачу, по его адресу в эфир уходили отборные матерные издевательства. При этом доставалось всем нацистам, от Гитлера до последнего лизуна его сапог. А затем по заранее заготовленному плану менялась длина волны. То же самое делалось в случае постановки помех врагом.

В церкви-клубе всё уже было готово к следующему «сеансу» обрушивания снарядов на головы немцев: перед иконостасом стояла доска, в алтаре оборудовали небольшой склад, трапезная использовалась по прямому назначению поваром, а на колокольне разместили одну из радиостанций. Благодаря хорошей высоте поднятия её антенны удавалось поддерживать связь с удалёнными абонентами на большем расстоянии, чем обычно. За скамьями и столами разместились штабные работники со своими картами, схемами и принадлежностями. Среди всех хлопот начштаба Сабурин нашёл момент, чтобы сказать Кате о том, что Саша жив, чем вызвал в её душе одновременно огромную радость и не слишком хорошие мысли в адрес старшего сержанта Журавлёва: «Ты у меня ещё за это ответишь!» Сам подполковник пытался быстро встроить «Орла» вуже продуманную программу действий. На доске был нарисован соответствующий значок, рассчитаны первичные установки для ведения огня по окрестностям Сашиного наблюдательного пункта.

Командир решил приготовить противнику неприятный сюрприз — дополнительный наблюдательный пункт позволил ему гораздо более гибко распределить огонь по рубежам на относительно большом расстоянии от огневых позиций. Он тут же приказал одной из радиостанций на автомашине выдвинуться поближе к «Орлу» для бесперебойной связи, а пока заготовил для Саши приказ составить схему ориентиров и передать её в штаб. Как только наступит заранее условленное время выхода его группы в эфир, так он будет незамедлительно им передан, равно как и последующее указание держать радиостанцию включённой на приём.

А пока Саша думал, как обустроить передовой наблюдательный пункт на новом месте. От рытья окопа отказались сразу: земля была очень влажной, даже в небольшой вырытой ямке быстро появлялась вода, а её стенки так и норовили сползти вниз. Поэтому стереотрубу с сильно разведёнными коленами установили за старой сосной так, чтобы сам наблюдатель оставался закрытым стволом дерева. Радиостанцию замаскировали в кустах, а упряжку с Дусей отвели вглубь леса. Отойдя на сотню-другую метров, бывший студент удовлетворённо отметил, что опушка выглядит как обычно, а оба объектива стереотрубы можно рассмотреть только в бинокль и только со знанием места, где она расположена. Кроме того, из-за пасмурной погоды не стоило опасаться предательского солнечного блика на её оптике, способного выдать расположение прибора. Тем временем Мишши получил все приказы и распоряжения от начштаба Сабурина и передал их Саше. Тот, вспоминая действия капитана Остапчука в аналогичной ситуации, приступил к составлению схемы ориентиров.

Для этого пришлось очень тщательно осмотреть в стереотрубу и бинокль все окрестности шоссе. Вдоль него шли столбы с телеграфными и телефонными проводами, высотой шесть метров каждый — эту информацию назидательным тоном как раз и озвучил покойный капитан в прошлый раз в порядке обучения личного состава. С этим знанием, определив с помощью стереотрубы их угловой размер, Саша легко рассчитал удаление столбов от наблюдательного пункта. Из всего их ряда он выбрал в качестве ориентиров пять штук, находящихся рядом с ключевыми точками наблюдаемого участка шоссе — изгибом дорожного полотна, высокой сосной за ним, прогалины в кустах и тому подобных пунктах, важность которых видна только военному Не забыл он и про то обстоятельство, что столбы находятся несколько ниже относительно его позиции. Углы, дирекционный и места, были тщательно измерены и добавлены на схему, где уже была записана дистанция до каждого из ориентиров. Затем Мишши словесно передал её в штаб, где подполковник Сабурин удовлетворённо отметил, что под его идею всё ложится просто замечательно.