Верность виконтессы. На службе Ее Величества - Софи Нордье

Сабина скрылась в замке, а Леон направился в лес. Вот сейчас ему точно не помешает успокоиться. Он приложил платок любимой женщины к губам и, привалившись спиной к дереву, мечтательно уставился в холодное зимнее небо.

Ренн. Июнь 1230 года

Сегодня на охоте Пьер Моклерк проскакал много лье в надежде, что усталость сразит его глубоким сном. Не помогло. Тяжелые мысли, особенно одолевавшие его ночью, обмануть не удалось.

После ужина герцог устроился в любимом кресле напротив пылающего очага. Попивая крепкое тягучее вино, он почесывал за ухом преданного пса и не отрывал взгляда от зачаровывающих языков пламени. Но ни огонь, ни вино, ни прикосновение к гладкой собачьей шерсти не успокаивали. Настырная удручающая действительность упорно не выходила из головы. Герцог раздраженно отпихнул кобеля, и тот, поджав хвост, устроился возле двери, подальше от тяжелой руки хозяина. Пьер негромко отругал себя за то, что вновь согнал злость на собаке - единственном преданном существе, но подзывать ее не стал.

Недавно в результате длительной осады королевским войскам удалось захватить одну из мощнейших крепостей Бретани - Ансени. После чего Луи объявил его, герцога Бретонского, низложенным[40]. Формальный акт низложения мало трогал Пьера. Пусть король попробует подчинить себе гордых бретонцев - до конца жизни увязнет в подавлении больших и малых мятежей, которые будут возникать каждую весну в селениях, словно грибы после обильных дождей. Жан - сын Моклерка - слишком юн, чтобы править самостоятельно, а посторонних правителей бретонцы не примут. Поэтому Луи все равно придется иметь дело с ним, с Пьером.

Больше всего герцога бесило то, что он остался совсем без союзников. Все его предали! Даже Генрих Английский вместо активной помощи уже полгода сидит в Нанте. Как Пьер его ни уговаривал, английский монарх не решился ни на одну боевую вылазку. От собственной беспомощности герцог лишь скрежетал зубами. Зачем вообще нужно было вторгаться во Францию? Чтобы отсидеться за крепостными стенами? Из-за опасения окончательно разругаться с этим молокососом Пьер ускакал в Ренн, но оставил с Генрихом свои основные силы. Надо же обеспечить защиту новому сюзерену, ведь французский король совсем рядом!

Моклерк грязно выругался вслух и раздраженно плеснул остатки вина в очаг. Пламя обиженно зашипело, но, не рискнув погаснуть под грозным взглядом хозяина, еще выше выбросило огненные языки.

Третий кубок вина не принес покоя мыслям, а завтра такой же тяжелый день. Поднявшись, Пьер широкими шагами направился к дверям, на пороге не заметил пса, споткнулся и больно пнул его сапогом. Кобель, жалобно заскулив, убежал куда глаза глядят.

Окончательно разозлившийся герцог рыкнул в никуда: «Спать!» Слуги, неожиданно быстро вылезшие изо всех щелей, стали спешно готовить постель и воду для умывания, а камердинер уже протянул руки, чтобы переодеть господина ко сну. Челядь пыталась без лишних вопросов предугадать желания господина, так как по опыту знала: в таком состоянии даже смелый взгляд мог спровоцировать у него вспышку ярости.

Пьер улегся, но Морфей не спешил к нему. Перед глазами одно за другим всплывали события этого года.

В январе Генрих высадился в Сен-Мало, и герцог помнил, как его захлестнул восторг, будто весеннее половодье. Наконец-то сам король Англии с внушительным войском на французской земле! Сколько возможностей, сколько надежд! Они вместе бодрым маршем прошли до Нанта, планируя по весне идти на завоевание графства Пуатье.

Правда, Луи загодя, еще в декабре объявил сбор верных вассалов в Мелене. Первыми на зов явились, конечно же, граф де Дрё, виконт д'Авранш, граф де

Монфор, граф Шампани. Богатые епархии тоже выставили крупные отряды. Французское войско получилось огромным и без труда заняло крепости Боже, Бофор и Анжер. В Анжере Луи остановился, намереваясь именно здесь перекрыть англичанам с бретонцами дорогу на Пуатье.

Для французского короля это была первая кампания, во время которой он действовал самостоятельно. Оставшаяся в Париже Бланка, очевидно, решила, что ее шестнадцатилетний сын уже способен возглавлять войско. Пожалуй, она права. Генрих Короткий Плащ впервые попытался завоевать английский трон, когда ему было всего четырнадцать лет.

При чем тут первый Плантагенет?[41]

Пьер ударом кулака взбил подушку. Его мысли вернулись к главной теме.

Даже в начале весны он еще пребывал в эйфории. С южных земель вот-вот должны были выступить верные союзники: рыцари Гиени[42], отряд графа Сентонжа, ну и, конечно, граф де Ла Марш! Правда, с декабря Гуго упорно молчал, не отвечая на его послания. Пьер не сдавался, слал одного гонца за другим и уже отдал приказ незаметно разнюхать какие-нибудь новости у слуг. Но вернувшиеся посланники лишь разводили руками: в замках де Лузиньяна домочадцы испуганно молчали. И тут гром среди ясного неба! Огромное войско Гуго де Ла Марша присоединилось к армии французского короля!

Почему?

Лазутчики вскоре доложили: в декабре в Ангулеме останавливалась Бланка Кастильская, раскрывшая Гуго глаза на измену его жены. Затем королева в сопровождении неизменной виконтессы д'Авранш отправилась в Тулузу, где хорошенько припугнула графа Раймона. Дочь сатаны! Везде успела ему насолить.

Ладно, с Раймоном все понятно. Тот пришиблен подписанным год назад мирным договором в Мо, да еще его единственная дочь в заложницах. Пьер, конечно, в глубине души надеялся на силы Тулузского графства, но особо на них не рассчитывал. А вот на войско Гуго делал основные ставки.

Ах, Изабель, Изабель! До чего же вы, женщины, болтливы. Донесения лазутчиков сразу же вызвали у герцога воспоминания: после их последнего свидания в Ренне Изабель отправилась в Мон-Сен-Мишель, а затем недолго гостила в замке Авранш.

Скорее всего, именно тогда его любовница проболталась Сабине! Других вариантов того, как Бланке удалось узнать их тайну, нет. Ведь он предчувствовал, что адюльтер до добра не доведет. Нет, захотелось потешить честолюбие и сделать королеву своей любовницей! Вот и сделал. Из-за нескольких ночей сомнительных ласк потерял мощного союзника.

Пьер вздохнул и, тяжело перевернувшись, уставился в сереющее небо за окном. В начале лета светает рано. Пора бы уснуть, но мысли продолжали кусаться.

Ко всему прочему от ненадежного, но все-таки союзника Филиппа Юрпеля, графа Булонского, Пьер также не дождался помощи. Филиппа по рукам и ногам связал граф Фландрии, территории которого плотным кольцом охватывали графство Булонь. После своего освобождения граф Фландрский[43] отличался крайней преданностью Луи и пообещал не пустить Филиппа Юрпеля на помощь Пьеру.