Два сталкера. Черный судья - Андрей Левицкий

– Норушники пытались прорваться, – объяснил Блик, прищурился, разглядывая Кая. – Где-то я тебя видел!

– Конечно видел, нас, сталкеров, не так уж много.

– Как нашел убежище?

– Просто нашел, от безнадеги.

Горбоносый и Блик переглянулись, похоже, они узнали его. Говорить об этом Кай не стал, надеясь, что они не связались с лысым и не узнали, что пленница на свободе; но в безопасности он себя больше не чувствовал.

– Что ж ты шарахаешься ночью-то? – с укором бросил горбоносый. – Ум потерял?

Прозвище не липло к нему, никак эта протокольная рожа не ассоциировалась со словом «привет».

– Добрые люди, кислоту им в зад и кукловода за спину, не пустили в убежище. Твари.

И снова военсталы переглянулись, но промолчали, что они – те самые твари, и у них была уважительная причина.

К столу его не пригласили. Круглолицый сел на каремат, скрестив ноги, и стал себя вести себя так, словно гостя тут не было. Кай решил не мучиться предположениями, выгнал из мыслей тревогу и откупорил банку тушенки. Только он поднес ложку ко рту, как в дверь ударили. Горбоносый закашлялся, выругался, указал в темноту:

– Если совсем закопают, мы отсюда не выберемся.

– Мозгов не хватит, – отмахнулся Блик.

Если сначала в дверь грохались камни, то теперь билось что-то мягкое. Кай представлял норушников, столпившихся возле убежища и проверяющих дверь на прочность. Поначалу он прислушивался к их утробному тявканью, но вскоре начал воспринимать его как фоновый шум – место безопасное, сталь двери толстая, стены бетонные, мутантам сюда никак не пробраться. От съеденного начало клонить в сон – сказалась бессонная ночь. Сперва Кай боролся со сном, напоминал себе, что он под одной крышей с врагами, но после сдался, расстелил каремат, залез в спальник, и отвернулся к стене, чтоб фонарь не слепил. Связи тут нет, и военсталы никак не узнают от своих, что Пчелка на свободе, а лысого доедают мутанты. Главное, проснуться раньше них и отправиться в путь.

Он рассчитывал добраться до Дач уже сегодня к обеду.

Сон ему снился великолепный, что Ника здорова, они вместе пробираются сквозь туман, где мелькают смутные тени, но тревоги не было, как и страха перед будущим.

Как и планировал, Кай проснулся первым. Фонарь сталкеры выключили, и царила абсолютная тьма, взрывающаяся храпом одного из сталкеров. Кто храпит, Кай не видел, он своей руки рассмотреть не мог. Пришлось ощупью искать рюкзак у стены, вытаскивать фонарик, включать его так, чтобы не потревожить сон спящих.

На ПДА было начало седьмого – уже можно выдвигаться, но прежде следовало перекусить. Аппетит Кай потерял с того момента, как нашел покалеченную Нику, но путь предстоял сложный, и нужно было хорошенько заправиться. Минут через десять, когда он вымазывал куском хлеба банку скумбрии в масле, заворочался горбоносый, выпростал руки из спальника, протяжно зевнул, сел и принялся толкать напарника.

– Полседьмого, – сказал Кай, поднялся, потянулся. – Спасибо, что приютили, но мне пора.

– Всем пора, – хриплым со сна голосом проговорил горбоносый, пнул Блика – тот недовольно крякнул и вскочил вместе со спальником, как сурок. – Достал ты меня, вечно тебя не добудишься.

Горбоносый зажег фонарь, взял винтовку.

– Давай, я тебя провожу, вдруг норушники не разбежались.

Друг за другом по ступенькам поднялись к двери, прилегающей так плотно к бетону, что свет не проникал в щели. Прежде чем повернуть ключ в замке, горбоносый замер, Кай приник ухом к железу и превратился в слух, но ни шагов, ни голосов мутантов слышно не было – видимо, они утомились ночью и побежали искать более легкую добычу.

В тишине щелчок замка прозвучал оглушительно. Кай толкнул дверь, но она открывалась с большим трудом.

– Мусора накидали, – проворчал горбоносый, привалился к двери. – Давай, помогай!

Со скрипом и скрежетом дверь таки отворилась, Кай осторожно выглянул на улицу и зажмурился. Было пасмурно, но после темноты подвала даже рассеянный дневной свет резал глаза.

В голову не прилетел камень, никто не набросился… Или твари сидят в засаде?

– Ты иди, давай, – посоветовал горбоносый. – Мы пока здесь, если что, стучи.

Возвращаться Кай не планировал, потому что в любой момент военсталы могут превратиться из союзников в смертельных врагов, и правильнее поскорее отсюда убраться.

– Еще раз спасибо и удачи вам, бродяги.

С автоматом на изготовку Кай двинулся вдоль ступеней амфитеатра, поглядывая по сторонам и замирая от малейшего шороха. Зона притихла в ожидании дня, многоголосо щебетали птицы, ветер шелестел прошлогодними листьями, хлопал целлофановый пакет, нанизанный на ржавую ножку перевернутого стула, как на флагшток. Огромная крыса, завидев Кая, неторопливо отбежала с его пути.

Железные ворота – выход из амфитеатра – были распахнуты, за ними на покореженную корнями дорожку наступали темные заросли сирени. Кай напомнил себе про аномалии и швырнул гайку – она звонко клацнула о бетон. Итак, первоочередная задача – как можно дальше уйти от военсталов, потому что они могут связаться со своими и узнать, что Пчелка на свободе, хуже того, если лысый выжил, он опишет налетчика, и не составит труда опознать Кая, затем – двигаться к Дачам. На подходе ко второму кругу во время привала тщательно изучить карту Пчелки, наверняка там помечены мало кому известные убежища, до такого места следует добраться до шести вечера, пока не начались судороги… Вчерашний день прошел почти впустую, если не считать Пчелкины подсказки маршрута, осталось шесть дней, отведенных Черным Судьей.

Куча сталкеров пытались пробраться в Сердце Зоны, но как говорится, много званых, мало избранных. Большинство возвращалось, самые отчаянные гибли или пропадали без вести. Шансов проникнуть в Сердце один из ста, и Кай вторые сутки качался на эмоциональных качелях: то казалось, что Зона благоволит ему, и все закончится хорошо, но когда включался разум, как сейчас, накатывало плотное, вязкое отчаянье. Кай видел свою жизнь до момента, когда он либо гибнет, либо приносит «респ» Нике, остальное для него не имело значения.

Пробравшись через заросли сирени, он швырнул еще одну гайку и побежал по бетонной дорожке к полуразваленному складскому помещению, за которым утопал в крапиве забор из бетонных секций, одна из них была повалена. Туда Кай и направился, вылез в пролом, подумал и вернулся, двинулся вдоль забора, чтобы запутать следы, ведь военсталы видели, куда он пошел.

Крапива тут была в человеческий рост, как ни старался, Кай обжег руки, и они пекли, как если бы на них попал пух. Интуиция гнала его прочь, разум останавливал, напоминал про аномалии. Ночью тут порезвились норушники, помяли траву, натоптали, и найти его по следам было невозможно. Только он решил юркнуть в следующий провал в заборе, как услышал шаги и голоса, рванул дальше, снял рюкзак и сел в крапиве.