Жена тёмного князя - Алёна Цветкова

— Гур! Гур! Гур! — возмущенно заверещала она и, неловко подпрыгнув, взлетела и умахала прочь, оставляя такую опасную добычу.

Я плюхнулась на землю… Ноги не держали… Рубашка прилипла к мокрой от пота спине, колени противно тряслись, а пальцы свело судорогой так сильно, что я с трудом смогла выпустить из рук бесполезный нож…

Первым делом я помчалась на свою делянку за топором. Пока бежала, думала. По всему выходило, что оставаться под деревом без какого-либо укрытия больше небезопасно. Эта тварь обязательно вернется. Я это чувствовала. А значит нам срочно надо уходить в пещеру. Это решение назревало давно, я честно признавалась себе, что бегать по сто раз на дню туда-сюда неудобно. Но от переезда меня отпугивали две вещи:

Первая — наш лагерь отлично просматривался с верхнего края оврага. И если б какой-то несчастный тоже оказался бы изгнан из Пределов жизни, то он непременно бы заметил нас. А пещера была скрыта за деревьями. Борис в свое время увидел ее только потому, что листья на деревьях еще не распустились.

И вторая — Борис. Я так до сих пор не придумала, как перенести раненного мужа эти несколько сотен метров. А вдруг от того, что я потревожу рану все сломается и его странное оцепенение пройдет? И его состояние начнет ухудшаться? Да, и вообще…

Но сейчас все эти риски потеряли свою актуальность. Я не могу постоянно сидеть рядом с ним и караулить мерзкую тварь. Мне нужно было работать, добывать нам пищу, строить наш дом…

Топор по-прежнему лежал там, где я его оставила. Я хватила его, и страх сразу стал отпускать. Ничего, улыбнулась я про себя, я справлюсь. Никакая мерзкая птица не помешает мне выжить. С собой я прихватила две тонкие жердины для волокуши.

Назад я шла немного дольше, длинные палки цеплялись за торчащие корни, камни и сильно замедляли передвижение. Я на мгновение представила, что будет если на том конце жердей будет лежать Борис. И запретила себе об этом думать. Иначе опускались руки.

Волокушу я сделал из веток, привязав их веревками. Получилась довольно устойчивая конструкция. На ветки положила мелкие прутья, чтобы получилось чуточку мягче, а на прутьях разложила листья рогоза. Теперь надо было как-то переложить туда Бориса.

— Прости меня, — шепнула я ему на ухо, — я не хочу делать тебе больно, но нам надо уходить в пещеру… понимаешь… эта птица… она опасна, я чувствую…

Борис ничего не ответил… Я, тяжело вздохнув, уперлась ногами в землю и изо всех сил толкнула неподвижное тело, переворачивая его на живот. Все это время и периодически поворачивала Бориса с боку на бок, чтобы не было пролежней. Но катить его мне еще не приходилось.

— И-и ра-аз, — выдохнула я, сделала шаг вперед и снова нашла упоры для ног, поднатужилась… — и-и два-а!

Борис тихо застонал, но все уже было сделано. Мне удалось переложить его… Я поправила раненную ногу, все еще закованную в деревянные лубки, и и накрыла покрывалом. Теперь предстояло самое сложное…

Я впряглась в волокушу. Жаль, что у нас нет лошадей… она справилась бы с таким грузом в два счета. А вот у меня получилось с трудом, волокуша цеплялась за каждую ветку, за каждый камень, за каждый бугорок… Каждый рывок вперед выворачивал все жилы. Я тяжело дышала и падала замертво через каждые два-три шаг.

Борис стонал. Почти беспрестанно. Я пыталась двигаться осторожнее, но у меня ничего не получалось.

Жаль, что у нас нет лошадей… Я кусала губы до крови, и тащила проклятую волокушу, которая с каждой секундой становилась все тяжелее и тяжелее.

Но когда Борис перестал стонать, стало еще страшнее. Я ползла к нему, не в силах встать на ноги и прикладывала ухо ко рту, вслушиваясь в дыхание. К счастью он пока дышал.

Мне потребовался весь остаток дня, чтобы добраться до пещеры. Постель для Бориса я устраивала в полной темноте. Я так отупела от усталости, что совсем ничего не боялась. Если бы мне сейчас попалась так напугавшая меня птица, я прошла бы мимо не обращая на тварь никакого внимания. Когда в небе стали вспыхивать звезды, я перекатила Бориса на одеяло и рухнула рядом с ним, мгновенно провалившись в сон. Я даже не нашла в себе силы проверить в очередной раз жив ли он…

— Гур! — странная птица села на козырек над пещерой и с любопытством уставилась на меня. — Гур…

Она склонила голову и ткнулась в меня мокрым красным глазом… И лизнула…

— Пузик, — выдохнула я, прижимая к себе псица… Это всего лишь сон.

Глава 15

Проснулась я очень рано, солнце едва встало, и в нашем овраге все еще царил сумрак. Борис был жив. Хотя, как всегда лежал без сознания. Кое-как поднявшись я, кряхтя и охая от боли перетруженных мышцах, принялась разводить костер. К счастью, угли, которые я притащила в многострадальной кастрюле не все прогорели, и под толстым слоем пепла еще теплилось несколько крошечных искр.

За почти полный месяц жизни на природе я научилась мастерски разводить костры и через несколько минут рядом с пещерой затрещал огонь.

На завтрак я решил приготовить рыбу, запечь филе в больших листьях неизвестного мне растения, которое выросло из тех самых фиолетовых улиток, которые я видела весной. Я окрестила их лопухом и давно использовала для готовки. Увидела, однажды, как Пузик жует распустившийся лист и решила, что раз псиц ест, то и нам вреда не будет.

Лопухи росли совсем рядом и, вытащив из хладника парочку рыбных филе, чтоб они немного оттаяли, я принялась обрывать листья у ближайшего растения. Когда я его нагнула, увидела, что на земле, в небольшом углублении лежит яйцо… Обычное такое куриное яйцо-переросток с черной, как ночь скорлупой. Я осторожно, кончиками пальцев дотронулась до него. Нет, не привиделось. Яйцо на самом деле было.

Желудок, измученный рыбно-рогозной диетой, сообразил первым. И мучительно заныл, требуя немедленно сделать яичницу. Рот мгновенно наполнился слюной, а перед глазами замелькали картинки с блюдами из яиц. Как будто бы я листала большую поваренную книгу.

Я как загипнотизированная смотрела на яйцо неизвестного существа и не могла отвести взгляд. Даже думать не получалось. Мысль о том, что это яйцо может быть вовсе не птичьим, мелькнула в голове, как молния ночью, и точно так же растворилась в темноте, не оставив следа.

Я взяла яйцо в руки. Тяжеленькое… Примерно, как три-четыре