Эскадрилья наносит удар - Анатолий Сурцуков

Раньше на допросах, когда его постоянно склоняли к принятию ислама, Саня оправдывался, что был комсомольцем, потом коммунистом, у которых в обязанностях прописано — оставаться атеистом. И хотя был крещеным (даже осенял себя крестным знамением перед прыжком), особо верующим себя не считал.

Но и сын назвал бы его предателем, если бы вздумал Саня под давлением обстоятельств переменить веру. Может, солдату, окажись он в такой ситуации, Саня и сам посоветовал бы сохранить жизнь такой ценой. Но для офицера штаба… Не-е-е-е-т. Это уже политика. Так он думал, и был в этом убежден.

Его аргументы раньше, при допросах в банде, имели временный успех.

Был у Гелаева в лагере имам (духовный лидер исламской общины, наставник). Он долгими часами вел с пленными душеспасительные беседы, склоняя их на свою сторону, т. е. в сторону ислама. Порядком надоел он Саньке, мечтал Жуков избавиться от его наставлений. Сейчас, наблюдая имама в окружении Хаттаба, понимал: ну вот он и наступил, МОМЕНТ ИСТИНЫ! И уже набрал Жуков воздуха в рот, чтобы выдохнуть короткое слово «нет», зная, что это может быть его последний выдох, как вдруг имам выступил вперед и негромким, елейным голосом произнес: «Он еще не готов, дай я с ним два дня поработаю».

Хаттаб недовольно шевельнул своей карабасовой бородой и гаркнул: «Хорошо! Даю два дня».

* * *

Раздались зычные команды на чуждом клекочущем языке. Боевики из подтянувшихся со всей округи отрядов стали выстраиваться в колонну. Когда она построилась, Саня обомлел. Сколько видел глаз, на лесной дороге без конца и края вытянулась камуфлированная лента бандюков числом никак не менее двух тысяч! Колонна колыхалась, бряцала оружием, негромко гудела вполголоса, покрывалась паром, выдыхаемым из недр своего тела, и напоминала огромного дракона, вылезающего из своего логова, чтобы совершить набег на выбранную жертву.

Шли ночью, по заранее тщательно разведанным и подготовленным путям. Обеспечение движения было организовано по всем правилам военной науки. Впереди — головной дозор, по бокам — охранение, отряды обеспечения движения, укомплектованные саперами, выдвинуты с упреждением.

На Саню навалили рюкзак с боеприпасами килограммов на сорок, как ему показалось. Приставили персонального охранника, который ни на шаг от него не отходил. Тоже, наверное, «предупрежден, если что…» Одно удалось Саньку выяснить, что зовут его Али. На все другие вопросы охранник молчал, как партизан.

Ночью наткнулись на какой-то блокпост наших в горах. Ребята яростно отстреливались, не давая духам головы поднять до утра. Саня, радуясь возможности передохнуть от ноши, натиравшей плечи, тревожно вслушивался в звуки то затухающего, то вспыхивающего с новой силой боя.

К утру командующий группировкой духов Гелаев приказал командирам отрядов собрать в единую группу всех гранатометчиков. Набралось человек шестьдесят. Подобравшись поближе, они залпами уничтожили блокпост, как танк походя сносит садовую калитку. Жуков, услышав слитное уханье гранат, заскрипел стиснутыми зубами от бессилья. Ну, гады!!! Подождите, сволочи, посмотрим еще, чья мамка раньше заплачет!!! А наши ребятишки-то — настоящие ГЕРОИ. А еще говорят — молодежь, молодежь… Вот они — сгорели заживо, а врага не пропустили!

Снова колонна начала движение. К Сане подбежал командир группы отряда Бараева. Отдышавшись, сообщил ему, что колонна пойдет через Комсомольское, там планируется очередная попытка обмена. «Дойди…» — заглядывая Жукову в глаза, попросил боевик.

«Самому хотелось бы», — собрался было ответить Санек, но того уже и след простыл.

Перед Комсомольским колонну встретил плотный огонь из танковых пушек, пулеметов и автоматов. Бандиты залегли. Выждав, когда огонь малость поутих, по-пластунски стали отползать в укрытия, используя воронки от взрыва снарядов.

Саня, расстелившись над землей и став плоским, как лист, пополз было к своим, пока духи про него забыли. Но, заметив его шевеление, наши пулеметчики перенесли огонь по нему. Рядом заплясали до боли знакомые фонтанчики. Пришлось сваливаться в канаву. Тут же он ощутил увесистый удар по спине прикладом. Над канавой хищно завис Али. Упираясь стволом автомата Жукову в пах, бандит заорал: «Что, урус шайтан, бежать вздумал?!!» «Да нет, я просто стрельбы испугался, в канаве спрятался, убьют ведь!» — пролепетал Санек.

Послышался свист заходящих в атаку самолетов. К трескотне пулеметов и уханью танковых пушек стали примешиваться смачные хлопки разрывающихся бомб. Земля кипела, то и дело выбрасывая протуберанцы своей плоти ввысь. Казалось, ничто живое не может остаться на этом небольшом пространстве, где каждый метр пропахан взрывчаткой и свинцом. Однако бандиты, разделившись на три группы, под покровом ночи, используя стыки между войсками, окружившими поселок, сумели пройти в Комсомольское, а большей частью сил обойти его. Отряд Гелаева, численностью около шестисот человек, закрепился в этом населенном пункте, используя его как опорный пункт. Говорили, что Комсомольское — родовое гнездо Гелаева, где он с детства знал каждую тропинку, что помогло ему выстраивать оборону, максимально используя особенности местности.

Каждый дом превращен был боевиками в крепость. Использовались подвалы, гаражи, погреба, которые успели ночью усилить перекрытиями, бетонными блоками и т. д. Между укрытиями прорыли ходы сообщений. Работали все: и боевики и пленные, днем и ночью. Местных жителей видно не было. Видимо, их кто-то предупредил и они заблаговременно покинули поселок.

Утром прилетели вертолеты. С одного из них, используя громкоговорящую установку, боевикам предложили сдаться. Но Гелаев собрал в свою банду отпетых негодяев, руки которых по локоть и выше были в крови, и сдаваться они не собирались. Тогда обстрел возобновился. Саня со своими конвойными во время стрельбы находился в укрепленном гараже. От постоянного грохота заложило уши, все вокруг орали, переговариваясь, потому что почти полностью оглохли. От пыли и пороховых газов лица почернели, саднило в горле и щипало в носу, но это показалось мелкой ерундой, когда рядом разорвался снаряд и гараж сложился как карточный домик. Послышались стоны раненых, проклятья уцелевших, но придавленных остатками стены. Жукова, стоящего рядом с дверью, взрывом отбросило наружу, и каким-то чудом он опять уцелел. Оглянувшись на остатки укрытия, увидел, как раненые боевики положили себе на животы гранаты и приготовили взрыватели к действию. Тогда Саня предложил, чтобы его выпустили, а он, добежав до своих, постарается сохранить им жизнь. Но боевики только угрюмо помотали отрицательно головой.

Вечером Гелаев снова собрал совещание командиров групп. Поняв, что другого выхода нет, он поставил задачу перед рассветом идти на прорыв из поселка по трем направлениям. При этом приказал — раненых с собой не брать!

За час до рассвета — ПОШЛИ…

Небо озарялось периодическими вспышками осветительных ракет, и тогда начиналась игра в «замри-отомри». Духи падали ничком на землю и превращались в камень, кочку, бугорок. Как только ракета гасла, лихорадочным броском преодолевалось следующее расстояние. Саню поставили впереди группы, на случай минирования местности, и духи старались идти ему след в след. Жуков спросил своих охранников, а что они будут делать, если он подорвется. Те невозмутимо ответили, что тогда пойдут по руслу реки, там-то уж мины никто не поставит. Продвигались медленно, ракеты-светилки ставили часто. Когда почти совсем уж вышли из кольца, начало светать. Впереди показался изгиб речушки, а за ним — блокпост, один из последних на пути отхода.