Лесная нимфа - Тамара Пилипцева

– Ба, сколько металлолома! – вырвалось у Веры.

Ну что за любовь у этих жалких людишек к желтому металлу? Она сразу поняла, чья это «добыча». «Там царь Кощей над златом чахнет»… Вот это улики! Эти два преступления, убийство и кража, связаны между собой! Она не сомневалась, что это краденые ювелирные изделия. «Цацки». Она обрадовалась своей прозорливости, смелости. Ей даже поплясать захотелось. Ай да, Вера! Ай да, молодец! Теперь все встало на свои места! Вот теперь можно навестить Морозенко Александра Александровича и рассказать все, что она видела, слышала. Назовет лиц, совершивших эти преступления. Она представила, как он удивится, что такой пичужке удалось сделать то, что за две недели не сделали сыщики отделов внутренних дел двух районов. Как они ее будут благодарить! А она никому не скажет, что делала она это ради него. Но не только ради него, но и ради справедливости, конечно. Ведь преступник должен сидеть в тюрьме! Но особенно приятно, что и для него и… для себя. Чтобы ее больше не терзали сомнения в отношении его. Чтобы она могла смело смотреть ему в глаза. А он прояснит это недоразумение в ущелье. И больше ничто не омрачит их отношений.

– Недооценил я тебя, московская вороха[2]. – Она услышала знакомый, ненавистный голос и от неожиданности вздрогнула.

Померещилось?! Увы! Свет фонаря бил ей прямо в глаза. Сердце екнуло от страха. Все-таки надо было действовать с большей осторожностью. Или рассказать Анисье о своих планах. Но планов и не было. Мысль осмотреть пещеру родилась мгновенно. Да Анисья точно бы этого не одобрила. Гиблое место. Значит, место плохое, где можно погибнуть.

– Надежно спрятал, надежно спрятал, – Молчун передразнил Пискуна, – а московская пигалица с ходу нашла.

– В том-то и дело, что москвичка! Среди местных таких отчаянных не нашлось, – оправдывался Пискун.

– Вяжи ей руки.

Тот, кому была дана команда, приблизился к ней, на ходу вытаскивая ремень из брюк. Пискун, а это был он, отобрал от нее телефон и заставил завести руки за спину. От боли у нее перехватило дыхание, так крепко злодей их связал.

– И это не металлолом! А наша красивая жизнь! Верно, Молчун?

Козлиная борода Пискуна затряслась в нервном смехе. Его маленькие, близко посаженные глаза бегали, но они были абсолютно пустые. Даже когда он хихикал, они не выражали никаких чувств.

– Может, здесь ее и замочим? – Глаза Молчуна тревожно бегали с Пискуна на Веру. – Отпускать ее нельзя!

От интонации его голоса девушке стало страшно. Да, он не шутил. Такому ничего не стоит и убить, только бы не расставаться с побрякушками. Да, неприятное состояние, когда на тебя смотрят двое с такой ненавистью. Она сжалась под взглядом колючих, глубоко посаженых глаз. Холодные мурашки медленно поползли по телу. Вот оно, ледяное дыхание смерти. Она никогда не думала, что когда-нибудь ей придется пережить подобное. Перед ней стояли сытые люди, которые воруют и убивают не для того, чтобы выжить, а ради того, чтобы красиво пожить. В их понимании это «пошиковать», «пошуршать» купюрами. По тому, как смотрел на нее Молчун, она поняла, что этот шутить не будет. Да, влипла она по полной.

– Да не нужны мне ваши украшения, пещеру осматривала и случайно на них наткнулась. – Вера старалась говорить твердо. Но почувствовала, как руки и ноги становятся ватными. Зона напряженности все увеличивалась, расходясь кругами, и быстро заняла всю пещеру.

– Ты нам зубы не заговаривай. Отпустить мы тебя при таком раскладе не можем. Амба тебе, красавица. Сама виновата, допрыгалась, – зловеще прошипел Молчун. – Веди к лодке. Знаю местечко, где ночь переждем, а завтра решим, что с ней делать. Вставь-ка ей кляп, а то еще кричать будет. На воде звуки разносятся на большие расстояния.

– Не буду. – Девушка замотала головой.

Не обращая внимания на ее слова, Пискун из сумки достал скотч и ножом отрезал по лоску.

– Это более цивилизованное средство и надежное. – Пискун был доволен собой.

Молчун держал голову Веры, а Пискун залепил рот.

– Может быть, и глаза ей завязать? – На этом глупом лице блеснул миг унижения другого человека.

– Без надобности. Она не жилец, – цинично отозвался Молчун.

«Шакалы. На колени перед вами все равно не стану…» – Вера зло посмотрела на них. У этих подонков добродетель в сердце явно не задержалась.

Взяв под руки пленницу, они повели ее к лодке. Она входила в пещеру, когда было светло, а сейчас было уже стемнело. Лодку, на которой приплыла Вера, злоумышленники зацепили за своей. За весла сел Пискун. Молчун крепко держал Веру за руку. На его лице она увидела зловещий звериный оскал. Пискун греб осторожно. Весла входили в воду без хлопков. По жесту Молчуна Пискун направил лодку к противоположному берегу, где лес подступал почти вплотную к воде. Она никогда не была в этой части леса и не знала, что ее там ждет. Озеро, час назад спокойное и умиротворенное, теперь было зловещее и застывшее. Луна, только-только занявшая свое место на небосклоне, отсвечивала на темной воде правильной серебристой дорожкой. Вот бы встать и побежать по ней к своей дорогой тете, где тепло, где ее любят, где есть уютная комната с книгами. А главное, там нет этих гнусных физиономий. Этого страшного Молчуна, от которого исходит явная угроза. Взгляд его прожигал насквозь. Такая сила ненависти в нем таилась. Этого юродивого, не к месту хихикающего Пискуна. Она не смотрена на них. Боялась поймать их взгляд. Она знала, что ничего хорошего в них она не прочтет. Но и унижаться, умолять, заискивать она не будет.

Она пристально смотрела в пучину темной воды. Как будто искала ответ. Броситься в воду и утопиться, пока над ней не надругались. Нет такого удовольствия этим поганцам она не доставит. Озеро молчало – как и у нее, у него не было ответа. Вот если бы разыгрался шторм, опрокинул лодку. Тогда бы она знала что делать. Она бы смогла выбраться. Плавала она хорошо. Но оно такое спокойное, как будто думает вместе с ней.

Причалив к берегу, мужчины с двух сторон взяли девушку за руки и направились в глубь леса. В этой части леса идти было трудно. Свалившиеся деревья, с годами прогнившие и хрупкие, преграждали путь. Мешали выступающие корни, высокая трава, ноги утопали во мху. Ветви больно хлестали по лицу. Это днем лес добрый и певучий, а ночью он враждебный. Стволы деревьев напоминали то какое-нибудь животное, то чьи-то глаза или голову. Но лучше зверь лесной, чем человек-зверь. Вера чувствовала, как одежда становится все более влажной. От усталости она потеряла счет времени.

Почему при выходе из пещеры она не сопротивлялась? Во всяком случае, это естественно в опасной ситуации пытаться защитить себя. Можно ударить и сейчас. В мужском теле есть уязвимые места. До головы и шеи со связанными руками не дотянуться. А если ногой в пах. А если не получится? Пока будет бить одного, другой может и убить. А если бы закричала в пещере, это их разозлило бы, и ее уже не было бы на этом свете. Интуиция все-таки ценная вещь! К ней надо прислушиваться. Где-то они допустят оплошность. Не упусти, Вера, свой шанс!