Меч Пересвета - Анастасия Дробина

– Ладно арапа-то править… – недоверчиво усмехнулся Атаманов.

– Нет, точно, – пожала плечами Натэла. – Тенго вернется – спроси у него.

– А-а… если я завяжу?

– Братва, атас! – завопил вдруг Батон. – Народ идет!

Все в панике переглянулись. В конце аллеи действительно показались какие-то люди, идущие к церкви. Надо было срочно что-то делать, ведь с минуты на минуту из-за стены могли показаться Таня и Тенгиз.

Первым нашелся Батон. Оглядевшись по сторонам, он схватил грязный фанерный ящик, брошенный дворниками, бросил его на асфальт, плюхнулся рядом и начал что есть силы лупить по ящику. Раздались гулкие удары, похожие на африканский тамтам. Атаманов покрутил было пальцем у виска, но чуть погодя вслушался в ритм, заданный Батоном, хмыкнул, кивнул – и начал знаменитую «I needn’t you» Ти Би Джея. Ни голоса, ни слуха у обоих пацанов не было и в помине, а когда на помощь Атаманову пришла Полундра, всегда считавшая, что силой звука можно поднять качество исполнения, Белка схватилась за голову.

– Что морщишься? Помогай! – прокричала Юлька. – У меня дыха не хватает!

Белка испуганно всплеснула руками. И вдруг, неожиданно для самой себя, запела хорошо поставленным, звучным сопрано дуэт Сильвы и Эдвина:

– По-о-омнишь ли ты, как мы с тобой расстава-а-ались…

Люди в конце аллеи замерли. Посмотрели друг на друга. Снова тронулись с места. Двое собачников подозвали своих овчарок. Но вместо того, чтобы покинуть место сборища ужасных современных подростков, они пошли прямо к скамейке. Батон потряс головой и с удвоенной силой заколотил в ящик. Натэла глубоко вздохнула, решительно подхватила брошенную бейсболку Сереги, надела ее козырьком назад, сбросила куртку, вытащила из джинсов подол рубашки, придала лицу выражение некормленого бульдога – и начала выплясывать рэп. Соня и Пашка скорчились на соседней скамейке в приступе бешеного хохота.

– Бух-бух-тра-та-та-бу-бу-у-ух! Бамс! Бамс! – старался Батон.

– I know that I needn’t you, I sure that I needn’t you… – на два голоса орали Юлька и Серега.

– По-о-омнишь ли ты, как счастье нам улыба-а-алось… – выводила, закатив глаза, Белка.

Народа становилось все больше. Кажется, даже старушки забыли про церковную службу и дружно сворачивали в аллею возле монастырской стены, откуда доносились дикие звуки, перемежаемые опереточной арией. Атаманов устал петь и пришел на помощь Натэле, швырнув свою куртку Белке и завертевшись на асфальте бешеной юлой. Юлька одна продолжала вопить на английском. Батон окончательно впал в транс и молотил по ящику с закрытыми глазами.

– Ба-ба-бах! Бу-бумс! Бу-бумс! Бум!

– I’ll forget your fingers, I’ll forget your eyes…

– По-о-омнишь ли ты-ы? Всё-о-о по-о-омню я…

– Тра-та-там! Тра-та-там! Ба-бах!

– I never come back, baby, tell me bye-bye!

– Пу-у-усть это был только со-о-он – мне до-о-орог о-о-он!!!

Раздался треск: Батон проломил кулаком фанеру, взвыл от боли и остановился. Атаманов и Натэла замерли, Юлька умолкла, словно ее выдернули из розетки. Только Белка ответственно дотянула последнее верхнее «ля» до конца и открыла глаза. И тут грянули аплодисменты. Хлопали стоящие вокруг старушки, собачники, мужики в спортивных костюмах, отвлеченные от пробежки, и солидные дамы в кожаных пальто. Полундра автоматически раскланялась. Натэла сдержанно кивнула. Белка эстрадно улыбнулась. Батон с удивлением посмотрел на улетевшую с головы Натэлы бейсболку – в ней виднелись несколько банкнот, положенных зрителями.

– Всем спасибо, господа и дамы! – первым опомнился Атаманов. – Благодарим за поддержку, коллективу требуется отдых.

– Деточки, а вы кто такие? – спросила одна из бабулек, опасливо косясь на Батона, с руганью вытаскивающего занозы из кулака.

– Рэп-вокал-группа «Цветы помойки», – объявила Юлька. – Приходите на наш концерт в Лужниках!

Атаманов заржал. Зрители начали расходиться по своим делам. В Серегиной бейсболке после подсчета оказалось аж двести восемь рублей бумажками и мелочью, кои и были честно поделены на всех солистов.

– Ну вот, теперь точно с голоду не умрем! – веселилась Юлька. – Чур мне первая ставка, я громче всех пою!

– И противнее всех, – съязвила Белка. – У меня от твоих воплей перепонки лопались, Ти Би Джей фигов!

От соседней лавочки подошли Соня и Пашка. Последний еще вытирал кулаком слезы и не мог внятно говорить. Соня тоже улыбалась, но все же строго заметила Белке:

– По-моему, ты сфальшивила в верхнем регистре.

– Сама бы попробовала, умная какая, – обиделась та. – Без репетиции! Не распевшись! На улице – почти на морозе!

Атаманов тем временем допытывался у Натэлы:

– Тебя кто научил так рэп бацать? Я не учил, тогда кто? Почему не знаю до сих пор?

– Начина-ается… – проворчала Юлька.

Еще не отдышавшаяся Натэла оправдывалась:

– Я сама научилась. По телевизору клипы твоего Ти Би Джея все время показывают, а бабушка говорит, что умная женщина должна разбираться в том, чем занимается ее мужчина…

– КТО-КТО занимается?! – ошалел Атаманов.

Натэла покраснела. К счастью, в двух шагах раздался свист, и, обернувшись, все увидели подходящих Таню и Тенгиза.

– Успели? – крикнула Юлька.

– А как же! – широко улыбнулся Тенгиз. – Мы даже ваш концерт послушали немного со стены… Натико, у тебя здорово получается! Я не знал!

– Я тоже, – проворчал Атаманов. И тут же спохватился: – Ну а как клад-то наш? Назад в стену сунули?

– Да, Тенго нашел там дыру. – В голосе Тани радость мешалась с озабоченностью. – Но я боюсь, что это не очень надежно… Может увидеть какой-нибудь случайный человек, и…

– Не бойся, не увидит, – улыбаясь, заверил Пашка, который только что о чем-то разговаривал по мобильному и все еще держал телефон возле головы, подходя к друзьям.

– Ты откуда знаешь? – подозрительно спросила Соня.

– Ой, вон вроде поп бежит… – вдруг удивленно сказал Батон, глядя на ворота церкви. – Точно, поп. Наш, отец Амвросий. В жизни не видал, чтоб он так скакал!

– Отец Амвросий? – недоверчиво спросила Натэла, поворачиваясь. – БЕЖИТ? Ему не полагается…

Действительно, от ворот церкви по монастырской аллее резво несся, демонстрируя из-под рясы новые «адидасовские» кроссовки, всем знакомый отец Амвросий, а за ним рысью поспешали старушки и молодой служка. Священник энергично кричал что-то в прижатый к уху мобильный телефон. Когда вся кавалькада проносилась мимо, до Юльки донеслось:

– Старинный клад? Оружие? Золотая чаша? В монастырской стене? Торчит? Вы уверены? Вы… простите, не пьяны?

– Сухой, батюшка, как лист, – сообщил Пашка в свой мобильный и отключился.