Псы границы - Андрей Быков

Наконец, после непродолжительных переглядываний, взгляды всех присутствующих сошлись на одном человеке. На Грызуне. Тот, увидев устремлённые на него со всех сторон взоры, аж перекосился весь. Лицо вмиг стало злым и отчаянным.

— Чего смотрите!? Думаете, Грызун взял, да!? Потому, что вор Грызун. Ему и в общаковую кассу залезть не долго!?.. — выскочив из строя, он с силой рванул на груди рубаху, — Кровью клянусь, не лазил я в эту шкатулку и не брал деньги! Любого, сука, порву, кто на меня это повесит!

— А ты не ори тут, — подал голос Циркач, — тебе пока ещё никто ничего не сказал…

— А то я по вашим рожам не вижу, — ощерился Грызун, — на кого вам ещё думать, как не на меня!?

— Значит так, — решил я, — деньги пропали сегодня днём, пока меня не было. Значит, точно отпадают Хорёк и Степняк. Они со мной к перевалу ездили. Дворянчик — тоже. Он с самого утра на площадке торчит. Все остальные выставляют свои вещи вот сюда, на стол, к осмотру.

— А почему всем-то? — недовольно проворчал Зелёный, — мы-то тут при чём?

— Давай-давай, показывай, — оскалился Цыган, — вдруг ты решил своим родственничкам лесным за наш счёт помочь?

— Ты бы, Цыган, помалкивал, — недобро взглянул на него Циркач, — лично у меня ты на втором месте после Грызуна стоишь. Насмотрелся я на породу вашу…

— Чего? — тут же развернулся на носках Цыган, — Да я тебя за слова такие…

— Отставить! — рявкнул я, пресекая назревающую потасовку, — Хватит собачиться. Вещи к осмотру! Живо!

Парни выкладывали свои мешки на стол раздражённо и с явным неудовольствием, не забывая бросать многообещающие взгляды на Грызуна. Тот, рывком выдернув свой мешок из-под лежака и не развязывая горловину, швырнул мешок на стол:

— Нате! Шмонайте!.. — и тяжело усевшись на лежак, отвернулся.

Ничего ему не ответив, я принялся поочерёдно осматривать вещи каждого бойца по отдельности. Вещи Грызуна я нарочно оставил напоследок. Всё надеялся, что это не он…

Осмотрев последний мешок и ничего там не обнаружив, я повернулся к продолжавшему сидеть на лежаке Грызуну:

— Подойди…

Грызун хмуро взглянул на меня и, не говоря ни слова, поднялся со своего места и шагнул к столу.

— Открывай…

Как мы и ожидали, деньги оказались в вещах Грызуна.

Вытянув тугой и увесистый мешочек, я молча подкинул его на ладони и повернулся к Грызуну:

— Это что?..

— Это моё, — хмуро ответил он.

— Хорошо, — согласился я, — посчитаем?..

Не дожидаясь его согласия, развязал тесёмку и высыпал на стол содержимое кошеля. Горка золотых монет с чистым звоном высыпалась на доски, подпрыгивая и пытаясь раскатиться во все стороны. Несколько особо ретивых я быстро прихлопнул ладонью и вернул в общую кучу.

— … Ровно двадцать пять золотых, — после непродолжительного подсчёта подвёл я итог и вновь повернулся к Грызуну, — Ну? Что скажешь?

Тот, закусив губу и зло глядя прямо мне в глаза, промолчал.

— Да чего уж тут говорить, — вздохнул Степняк, — и так всё понятно… Да, паря, не ждал я такого… Думал, человеком ты стал. А ты… — и, махнув рукой, отошёл в сторону.

— Что будем делать? — обратился я ко всем.

— Выгнать из отряда, — жёстко произнёс Хорёк, — пусть идёт, куда хочет. И в полк посыльного отправить, чтоб рассказал, по какой причине мы его выгнали.

— Послушайте, — подал голос Одуванчик, — выгнать мы всегда успеем. Но ведь нужно же узнать, почему он это сделал. Ведь должна же быть причина…

— Ну, ты у нас известный жалельщик, — похлопал его по плечу Цыган, — чего тут выяснять? Натура своё взяла. Я такое по себе знаю. Мимо хорошего коня не могу спокойно ходить. Пока себе его не возьму, дышать ровно не могу…

— Как же ты до сих пор всех наших коней не поугонял? — хмыкнул Зелёный, — Или кони не по нраву?

— Да ни один ваш конь моему и близко ровней быть не может, — оскалился довольный Цыган, — потому и не беру. Вот разве что у господина сержанта… Да только, его коня брать — своей жизни не жалеть… убьёт ведь, не задумываясь!

— Хватит зубоскалить, — одёрнул я их, — забыли, зачем мы здесь? Жизнь человеческую решаем!.. Никто ничего не надумал?

Все молчали. Трудно им было говорить что-то. Оно и верно: как человеку дальше жить, решаем. А оно вдвойне труднее решать, когда человек тебе не посторонний. Вместе пот и кровь на занятиях проливали, вместе пост этот строили, из одного котла ели, одно дело делали. При такой жизни люди друг к другу крепче родственников прикипают. А тут предложено гнать человека из отряда. И не выгнать нельзя, потому как доверия нет, и решиться на такое — тяжело. Вот и молчат все, что сказать не знают…

— Ну, тогда я скажу, — решился я заговорить, — В своей прошлой жизни Грызун, конечно, был вор. Мы это все знаем. И на службу он пришёл не потому, что к порядкам армейским любовью воспылал. А потому, что кроме, как в армии, ему от судейских спасения не было. И это мы тоже — знаем. И мы должны признать честно, что за всё то время, что Грызун рядом с нами служит, упрекнуть его было не в чем. Ну, разве что в разгильдяйском отношении к службе. Да не совсем честно выигранных спорах, — невольно ухмыльнулся я. Губы остальных парней тоже поневоле растянулись в невесёлых усмешках. Не до веселья нам в тот момент было…

— Ну, так вот, — продолжал я между тем, — Что вдруг на него такое нашло, что он в кассу нашу залез, никто из нас не знает…

— Да не лазил я туда! — отчаянно выкрикнул Грызун.

— А это что? — показал я глазами на стол.

Грызун, скрипнув зубами и обхватив руками голову, отвернулся.

— Короче говоря, я предлагаю такое решение, — обратился я к остальным, — Грызуна выгонять не будем. Но для науки, чтоб впредь неповадно было, влепим ему тридцать плетей. А как после порки отлежится, поставить его опять на службу наравне со всеми. А про случай этот всем напрочь забыть. Кроме, разумеется, самого Грызуна. А ты, Грызун, чтоб всю жизнь про него помнил. И товарищей своих за науку благодарил!.. Ну? Что думаете?

После длительного молчания и переглядываний первым подал голос Хорёк:

— Добрый вы слишком, господин сержант… По правильному — гнать бы его надо…

— Ладно, чего уж, — вздохнул Степняк, поднимаясь со своего места, — стягивай рубаху, Грызун, да пошли на двор. Не здесь же тебя полосовать. Только, думаю я, что должен каждый из нас к этому делу руку приложить. Чтоб, значит, от каждого ему наказание было.

— Нас тут восемь человек, — произнёс Зелёный, — по сколько бить будем?

— По пять ударов, я думаю, хватит, — предложил Циркач.

— Ну, пусть так и будет, — согласился Хорёк и повернулся к Грызуну, — Чего стоишь? Пошли, куда сказано…