Руины в цветах - Кристина Той

техника. Ее природа тоже коснулась своей рукой, и танк, ушедший наполовину под грунт, зарос маленькими вьюнами – они вросли в дуло, в гусеницы, в разрушенный сбоку корпус. Если бы ребята подошли ближе, они рассмотрели бы, что и останки военных постигла та же учесть – они навеки стали одним целым с техникой.

Но Майя и Дюк остались на вершине. Спускаться не было никакого желания. Свежий ветер дул в лицо, напоминая им: они живы.

– Когда ты признаешься Рою?

– Не знаю, если честно. Такое признание дается нелегко. Надо признаться и друзьям.

– Ты не сможешь вечно это скрывать.

– Я знаю, Майя. И я придумаю, как это сделать лучше.

Он поймет. Рой точно его поймет. Поймет, почему он скрыл это ото всех, от него. И точно будет рад. Точно. Не поймет Эрик. Ведь Дюк почти дал ему умереть. Тогда, когда сломался шланг Эрика, Дюк очень боялся снять с себя маску; боялся, что все начнут винить его в том, что он обрек на смерть остальных, хотя сам, как оказалось, может находиться вне купола без маски. И это чувство вины разъедало его изнутри. Он бы снял, точно снял ее, если бы Ника чуть помедлила. Но сейчас ему оставалось только убеждать себя в этом.

– Пойдем.

Пройдя по выступу и отдаляясь от бывших жилых зон, Майя привела Дюка к каньону, если так можно было назвать эту глубокую яму, которую, казалось, невозможно обойти, а к ее центру добираться можно было, наверное, не один день. С нескольких сторон водопадом стекали черные реки, не заполняя яму водой. Ее поверхность поросла красными лесами – природа обосновалась и тут.

– Что это? – изумленно прошептал Дюк.

– Место падения МОР I. Здесь когда-то закончился привычный мир. И начался новый. Иногда мы приходим сюда, любуемся этими лазурными водами, боясь спуститься и искупаться в них, хотя до ужаса хочется, и строим догадки, кто мы, откуда и как было дело.

– И что надумали? Что леса красные, потому что земля пропитана кровью людей?

– Ты что, глупый? Это из-за радиации. – Майя изогнула левую бровь. – Рой говорит, такое уже было. В Чернобыле, когда радиация осела на лес.

Дюк быстро-быстро заморгал глазами и рассмеялся. Майя, посмотрев на него, хмыкнула, махнула рукой, слезла с волка и не спеша подошла к дереву на краю крутого спуска. Там лежал старый матрас, накрытый пленкой, которую Майя стянула с громким шорохом, а затем упала на матрас. С этого места открывался очень красивый вид на пейзаж, казавшийся просто невозможным еще с десяток лет назад.

– Так что надумали? Насчет того, кто вы и откуда?

– Много чего, но ничего из этого неправда.

Дюк присел рядом, достал из сумки перекус, который приготовил с утра, и протянул его Майе. Та, кивнув в знак благодарности, приняла угощение. Волки послушно легли возле Дюка, безостановочно обнюхивая еду. Айсберг даже заскулил, намекая на то, что тоже заслужил угощение. Дюк откусил немного от куска мяса, разломил его на два неровных кусочка и протянул животным. Конечно, им эта порция была на один клычок, но Дюк заработал тихое благодарное завывание от зверей.

– С чего ты решила, что неправда? Волки нашептали? – усмехнулся он.

– Потому что Рой рассказал, как умирала планета.

– Откуда он знает?

– Он видел. Говорит, сначала разрушился озоновый слой. Жара была невыносимая. Ракеты взрывались в воздухе, пылали города, леса, люди. Все было в огне. Но недолго. От ядерных ракет поднялся черный дым, который на несколько лет закрыл Землю от солнца. Вне куполов было очень холодно. Земля угасла полностью. Все было черным-черно. Рой говорит, что тогда и погибли все, кто остался вне куполов, но выжил после ударов ракет. Люди, прятавшиеся в бункерах, погибли от отсутствия кислорода – медленно и мучительно.

– Ты была под куполами? Или как ты выжила?

– О, это забавная история. Рой рассказал мне ее, когда я плакала. Он тогда сказал мне: «Плачь почаще». Однажды это уже спасло тебе жизнь.

– В смысле?

– Рой говорит, что нашел меня по плачу где-то у открытого бункера. Мне тогда года три было. Мама пыталась выбраться, но не прожила и пяти минут. А я вот… выжила. Но только благодаря тому, что он вколол мне прививку. Кажется, это была последняя доза. Говорит, что я настоящий счастливчик.

– Тебе шестнадцать?

– Да. А Элиоту тринадцать.

– Скорее всего, у вас разная мутация.

– В каком смысле?

– Отвечаю на последний вопрос, и мы в расчете. МОР I повлияла на гены людей. Дети, родившиеся тринадцать лет назад, после запуска этой ракеты, такие как Элиот, мутировали. А до ракеты проводились эксперименты. Была вакцина, которая превращала людей в мутантов, способных выжить в новых реалиях. Видимо, у Роя завалялась одна. Откуда? Вопрос скорее к нему. – Увидев удивленные глаза Майи, Дюк сразу поспешил закончить: – Но это не совсем важно. По сути, мы все равно одинаковые. Эта мутация позволяет жить без кислорода, белая кожа не воспринимает солнечный свет. И мы… спасение людей. Мы можем все исправить.

– Рой знает это, да? Но не говорит нам?

– Я думаю, что знает. А не говорит, потому что тогда возникнет вопрос, почему Мира пытается убивать таких, как мы. Ему сложно будет это объяснить, но верь мне – он прав. Пока не время рассказывать об этом.

Майя закатила глаза, уверенная, что такое время никогда не наступит.

– А ты… А точно, ты первый эксперимент. Но ты такой же?

– Ну почти. Чуть сильнее, чуть быстрее. И регенерация лучше. Поэтому я выжил, когда все были уверены, что я мертв.

Майя выдохнула и оперлась на дерево. Она смотрела на след от мертвой цивилизации перед собой, не понимая, как это все можно «исправить». Они просидели так недолго. И так же не спеша вернулись в деревню. Дюк даже подумал, что неплохо было бы попасться Рою на глаза. Тогда и серьезный разговор не надо было бы начинать. Дюк до ужаса не любил серьезные разговоры. Не надо было бы самому подбирать слова, чтобы признаться в том, кто он такой. Все было бы ясно без слов. По крайней мере, Рой бы точно сам все понял. Посмеялся бы глупости Дюка и принял его таким, какой он есть. Но никто их не встретил и не поймал.

Поблагодарив Майю, Дюк направился домой. Он уснул сразу же, едва коснулся головой подушки.

* * *

– Ну ты и спать! – радостно вскрикнула Аня, с размаху падая на подушку, которую во сне уронил Дюк. – Чуть все утро не проспал!

– Ты ведь