Как квакеры спасали Россию - Сергей Никитин

На этом же собрании был и Грегори Уэлч, который настаивал на том, что «Заявление о намерениях» следует отправить российским властям. После длительной дискуссии участники встречи пришли к соглашению, что текст будет послан письмом Артуру Уоттсу, и тот – по своему усмотрению – сможет использовать его так, как сочтет нужным. Мы помним, что Уоттс был против передачи «Заявления» большевикам, однако фактически он уже не раз излагал им своими словами суть этого документа. Артур Уоттс знал, кого и как следовало посвящать в квакерские принципы и идеалы.

Итак, к концу 1920 года существовали две точки зрения, два подхода к дальнейшей работе в России. Анна Хейнс кратко изложила их в своем письме Вилбуру Томасу:

Анна Хейнс справедливо предполагала, что суть «Заявления» – наверняка не секрет для большевиков:

Как мы упомянули выше, Артур Уоттс, несмотря на неприятие «Заявления», уже цитировал выдержки из него в своем послании советскому чиновнику.

Этим чиновником был симпатизировавший квакерам начальник отдела стран Антанты и Скандинавии НКИД Сантери Нуортева, которому Уоттс писал:

Возможно потому, что текст «Заявления о намерениях» и в самом деле уже давно был перехвачен чекистами, слова о религиозном братстве не стали чем-то шокирующе новым для Нуортевы: никакой реакции на это с его стороны не последовало.

Зная о перлюстрации писем в Советской России, Анна Хейнс сообщала Вилбуру Томасу про первую русскую квакерею:

Анна Хейнс получила разрешение снова въехать в Россию 24 ноября 1920 года; 27 числа того же месяца она отправилась в Москву из Ревеля через Петроград. С первого же дня она принялась за дела, которых было невпроворот. Продукты питания, медикаменты и прочие грузы шли из Англии и США морем до Эстонской столицы. Там они перегружались в железнодорожные вагоны, и состав шел до Москвы. В Москве груз размещался на квакерском складе. Уже через месяц после приезда Анны Хейнс Центросоюз выделил двум квакерам складское помещение № 5 на Переведеновке, рядом с железнодорожными путями. После сортировки на складе продукты питания и медикаменты распределялись по многочисленным организациям, с которыми установил контакты Артур Уоттс: так называемым лесным школам, детским больницам, родильным домам, молочным кухням для новорожденных.

Уоттс и Хейнс получали не только квакерские грузы: через них шло распределение грузов Фонда русских детей, Фонда спасения детей и АРА. Работать приходилось в конторке в самом здании склада, но спустя какое-то время офис перенесли в город: он располагался в Наркомпроде, в Верхних торговых рядах (нынешнем ГУМе), в квартире 201 на третьем этаже. Артур и Анна набрали русский штат для работы на складе: люди занимались распаковкой и упаковкой, административной текучкой.

Зарплату русским сотрудникам платили российские власти, но квакеры понимали, что замерзающие и голодные люди не смогут работать с продуктами и гуманитарной помощью (одеждой) «без определенной для нас потери», как деликатно выразилась Анна Хейнс. Поэтому было принято решение о выделении русским сотрудникам некоторого количества продуктов и одежды из того, что поступало в Россию.

Наркомпрод РСФСР подписал соглашение с квакерами, закреплявшее за ними право хранить и распределять продукты питания и медицинские препараты, доставленные в Москву из Соединенных Штатов и Великобритании. Непосредственно распределением занимались советские учреждения, но квакеры имели право на любую инспекцию и проверку того, куда пришли поставки.

Анна Хейнс и Артур Уоттс жили на пересечении улиц Рождественки и Софийки, в гостинице «Савой», которая к тому времени стала общежитием НКИД. Уоттс добирался на работу на велосипеде, а Анна ходила пешком: путь неблизкий. В те дни транспортная проблема в Москве стояла остро: автомобилей почти не было, извозчики были непомерно дороги, а трамвайное сообщение оставалось крайне ненадежным. Поэтому в очередном письме Анна Хейнс давала практический совет на будущее:

22 декабря 1920 года открылся VIII съезд Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов РСФСР. Артур Уоттс отправился туда, чтобы послушать выступление Ленина. Уоттс писал, что Ленин в своей речи подчеркнул, что большевики должны делать свои программы понятными для крестьян, что коммунисты должны быть популярны в крестьянской среде. Анна Хейнс тоже посетила съезд: ей запомнилось выступление, в котором говорилось о «городах-садах» как идеале для промышленности, удобных для проживания и для работы.

В декабре 1920 года небольшая англо-американская диаспора в Москве вместе с несколькими сотрудниками НКИД организовала рождественский ужин. Среди приглашенных советских чиновников почетным гостем был Нуортева, помощник секретаря НКИД, с которым квакеры продуктивно сотрудничали. Он произнес речь, в которой высоко оценил помощь квакеров, сказав, что они – единственная организация социальной службы, в отношении которой Советская Россия не имеет никаких замечаний в смысле злоупотребления заявленной миссией.