Любовный поединок - Блайт Гиффорд

– О той, в которой погиб мой отец.

На лице молодого человека отразилось внутреннее замешательство, сомнения и, наконец, боль.

– Ваш отец был храбрым человеком, – произнес он и замолчал, словно этого было достаточно и других подробностей не требовалось. Да, когда-то так и было.

– Я не сомневаюсь в его храбрости. – Тон Сесилии был необычно резким. – Я хочу знать, что произошло. – Марк говорил о трусости и предательстве. Вспоминая его рассказ о поведении англичан, их отношении к французам… могли и те так же поступить с ее отцом? – Он страдал?

– Страдал? – Гилберт был крайне удивлен вопросом. Видимо, о таком не принято спрашивать рыцаря.

– Он умер мгновенно? Или он… – Сесилия перевела дыхание, не в силах закончить фразу. Ужас охватывал ее от одной мысли о том, что отец несколько часов лежал на поле, истекая кровью. Мама умерла внезапно, она, по крайней мере, не мучилась. – Господь проявил к нему милость?

Сесилия не задавалась подобным вопросом, пока не поняла по рассказу Марка, что такое война. Все сражения проходили на континенте, в Англии лишь праздновали победу и чествовали короля.

Пожалуй, она действительно не представляет, какова жизнь на самом деле…

– Но он погиб не в бою.

– Что?

– Он не был убит в бою.

– Не понимаю. – Никто не говорил ей прежде ничего подобного. Она была уверена, что отца убил француз, и ненавидела их все эти годы.

– Он умер от болезни?

Гилберт опять растерянно заморгал:

– Его убил град.

– Что?

– Буря, град. Это случилось в Черный понедельник.

Она слышала о том, что, наслав непогоду, Бог словно проявил волю, желая мира с Францией. Но никто и никогда не говорил ей, что природная стихия убила ее отца. Что же еще от нее скрывали?

– Рассказывай, – приказала она тоном, не допускающим возражений.

Гилберт вздохнул:

– Зима в тот год выдалась суровой. Французы спрятались за стенами Парижа. Король решил отступить, переждать до лета. Прошла Пасха. Весна была теплой, светило солнце, было жарко, как летом. Дух войска был невероятно высок, впереди показались шпили Шартра, но внезапно…

Сесилия сжала кулаки и затаила дыхание.

– Но внезапно небо стало черным, подул холодный резкий ветер. Наверное, так было, когда разверзлись воды Красного моря. Потом с неба сыпались градины размером с яйцо. Первыми пали лучники и те, у кого не было доспехов.

Она поежилась, представив возникший хаос.

– Но ведь отец был в доспехах. Он должен был спастись. – Она уже понимала, насколько неуместны эти слова.

– Он снял шлем. Когда я нашел его, кольчуга словно… впечаталась в тело.

Сесилия закрыла глаза и отвернулась:

– Он был жив, когда ты нашел его?

Гилберт лишь кивнул.

– Как долго? Он скоро умер?

– На следующий день.

Сесилия едва не застонала. Значит, он страдал. Лежал, окровавленный, и ждал, когда смерть придет за ним. Он не погиб героически, защищая короля, а пал, пораженный Божьей карой с небес. Что еще хуже, возможно, предназначавшейся не ему.

И маме пришлось выдержать горе одной, а ее дочь даже не пожелала взглянуть на эскизы надгробия. Марк прав, у нее были идеалистические представления о жизни, она понятия не имела, как жил даже ее любимый отец. Ограждаемая родителями от невзгод, она росла, уверенная, что все будет происходить согласно с ее желаниями, в том числе и смерть. Кончина отца, а потом мамы продемонстрировала, что существует и высшая сила, которая управляет судьбой человека. Вместо того чтобы сделать правильные выводы, она погрузилась в скорбь и заполнила душу ненавистью к французам, которые, по ее мнению, были виновны в непереносимой боли. Она была уверена, что таким образом восстановила в мире справедливость.

Настало время признать суровую правду. Все, что она знала, во что верила, было далеким от истины. Добро и зло, верное и ошибочное – все это оказалось не таким, каким виделось раньше. Как же теперь жить? Как поступить, чтобы быть достойной родителей и с честью выполнить долг?

– Он упокоился с миром? Рядом был священник? – Мама отошла в мир иной спокойно, рядом был священник, исполнивший все необходимое. Что же касается отца, мысли об упокоении его души пришли в голову только сейчас. Раньше она вообще не думала, что отец может погибнуть. Ведь Бог должен хранить воинов, идущих на битву с врагами родины.

– Да, все было сделано по правилам.

– А что с остальными? Много людей тогда погибло? – Гилберт что-то говорил о лучниках без доспехов.

– Очень много. Но ваш отец был единственным благородным лордом.

Сесилия подумала о матерях, женах и детях тех солдат, что погибли и остались лежать в чужой земле. Их семьи не смогли даже похоронить их как хотели.

Марк прав, опять прав. Она ничего не знала о войне, о воинах, особенно о тех, кто шел на смерть пешком, а не ехал на лошади. Она должна извиниться перед всем народом в лице одного из его представителей за то, что незаслуженно обвиняла в убийстве отца.

Совсем недавно она и представить не могла, что будет желать скорейшего принесения извинений французу. Ее смертельному врагу. Воистину в Рождество все переворачивается с ног на голову.

Марку де Марселю рождественские развлечения казались бесконечными. С наступлением вечера веселье нарастало, но Сесилии не было рядом, а без нее время тянулось медленно. Ангерран был непривычно мрачен. Он не сводил глаз с леди Изабеллы, занятой исполнением обязанностей, выражение его лица при этом было довольно странным, прежде Марк никогда такого не видел.

Возможно, он излишне доверял другу. Что произошло вчера после того, как они с леди Сесилией удалились?

Марк знал де Куси лучше, чем кого-либо в этом мире, и понимал, когда друг настроен решительно, когда злится, но старается сдерживаться, а когда попросту голоден. Сейчас же Марк был озадачен. Ангерран никогда не смотрел на женщину так. Даже сложно определить, радуется он или грустит. Подобное может быть опасно.

В отличие от Марка де Куси был не одиночкой, а лидером. В светской беседе или на поле боя он всегда умел увлечь людей и заставить ему верить. Женщин в том числе. Всех женщин, которые его окружали, но не одну. С Изабеллой он вел себя по-другому. Разумеется, никому, кроме Марка, это не казалось необычным. Де Куси – галантный кавалер, он искрометно шутил, отлично пел, танцевал, поговорил, кажется, со всеми придворными, собравшимися в зале. Но большую часть времени он проводил рядом с Изабеллой. Ангерран уверял его, что заботится лишь о возвращении земель в Англии, но так ли это?

Марк неотрывно следил за ним, все больше уверяясь, что друг слукавил. Де Куси был мечтателен и задумчив. Марк посмотрел на Изабеллу. Принцесса выглядела восхитительно в новом наряде, находилась в прекрасном настроении. Марк перевел взгляд на королеву Филиппу и подумал: не располнеет ли Изабелла с возрастом, как ее мать? Даже сейчас она не была так грациозна, как Сесилия, к тому же слишком много смеялась, чем также отличалась от…