Детективное агентство Дирка Джентли - Дуглас Адамс

– Правда? А как относишься к нему ты? Интересно было бы знать, учитывая твою историю.

Дирк еще раз постучал по столу сигаретой, прищурился и посмотрел на Ричарда.

Затянувшаяся пауза прерывалась лишь криками на французском откуда-то сверху.

– Я отношусь к нему так, как относился всегда, – наконец произнес Дирк.

– Это как же?

– Я не ясновидец.

– Неужели? – удивился Ричард. – Тогда что ты скажешь об экзаменационных билетах?

Глаза Дирка Джентли потемнели.

– Совпадение, – сурово промолвил он. – Странное, трагическое стечение обстоятельств, не более того. Из-за него меня к тому же упекли в тюрьму. Совпадения подчас бывают пугающими.

Дирк опять окинул Ричарда долгим оценивающим взглядом.

– Я внимательно за тобой наблюдаю, – обронил он. – Для человека в твоем положении ты ведешь себя слишком непринужденно.

Ричард на секунду задумался: с чего вдруг сделано столь неуместное замечание? А потом, как ему показалось, все понял.

– Ах вот в чем дело! До тебя он тоже добрался?

Теперь настала очередь Дирка удивляться.

– Кто? – озадаченно спросил он.

– Гордон… Да нет, не может такого быть… Гордон Вэй. Он постоянно просит кого-то надавить на меня и заставить заниматься тем, что он считает важным. Мне показалось… Впрочем, пустяки. Так что ты имел в виду?

– Ах, значит, вот как поступает Гордон Вэй?

– Да. Терпеть этого не могу. А что?

Дирк долго и пристально смотрел на Ричарда, слегка постукивая по столу карандашом. Затем откинулся на спинку стула и произнес следующую речь:

– Сегодня утром, еще до рассвета, полиция обнаружила тело Гордона Вэя. Он был застрелен, задушен, а его дом сожжен. По версии следствия, застрелили его не дома, потому что там не найдено ни одной гильзы. Зато гильзы найдены у принадлежащего мистеру Вэю «Мерседеса-500», стоявшего на обочине в трех милях от дома. Это наводит на мысль, что домой его перенесли после убийства. Кроме того, по мнению врача, душили мистера Вэя уже после того, как застрелили, что позволяет предположить наличие у убийцы психического расстройства.

По странному стечению обстоятельств сегодняшней ночью полиции довелось побеседовать с одним джентльменом, пребывавшем в весьма обескураженном состоянии. Он утверждал, что испытывает комплекс вины, потому что совершил наезд на своего работодателя.

Человек этот назвался Ричардом Макдаффом, а его работодателем был покойный мистер Гордон Вэй. Далее можно предположить, что мистер Ричард Макдафф – один из двоих людей, которым выгодна смерть мистера Вэя, поскольку компания «Новейшие технологии» теперь почти наверняка перейдет в его руки. По крайней мере частично. Второй человек – единственная родственница покойного, мисс Сьюзан Вэй, в чью квартиру проник сегодня ночью мистер Ричард Макдафф. Полиция об этом, разумеется, не знает. И не узнает, если мы ей не поможем. Тем не менее взаимоотношения этих двоих, естественно, теперь будут привлекать самое пристальное внимание. В новостях по радио уже передавали, что полиция срочно разыскивает мистера Макдаффа, который якобы должен помочь им кое-что выяснить. Но по тону диктора было понятно, что мистер Макдафф – первый подозреваемый.

Я беру двести фунтов в день плюс расходы. Расходы обсуждению не подлежат, хотя непосвященным порой могут показаться не имеющими отношения к делу. Но все они необходимы и, как я уже сказал, не обсуждаются. Ну что, работаем?

– Прости, – сказал Ричард, кивнув едва заметно. – Повтори все это еще раз, пожалуйста.

Электрический монах больше не знал, во что верить.

За последние несколько часов он перепробовал невообразимое число систем доверия, но ни одна не принесла сколько-нибудь долговременного духовного умиротворения, на вечные поиски которого он был запрограммирован.

Как же ему все это надоело! Честное слово. Он устал. И пал духом.

В довершение всего – чему он немало удивился – он вдруг заскучал по лошади. По этому несомненно глупому, смиренному животному, вряд ли достойному внимания того, чье предназначение – думать о высоких материях, недоступных разумению обыкновенной лошади. Тем не менее монаху ее не хватало.

Ему хотелось сидеть на ней. Трепать ее гриву. Чувствовать, что она ничего не понимает.

Интересно, где она сейчас?

Безутешный монах болтал ногами в воздухе, сидя на ветке дерева, где он провел ночь. Он вскарабкался сюда в погоне за какой-то непонятной фантастической мечтой, да так и застрял до утра.

Даже сейчас, при свете дня, он все еще гадал, как будет спускаться на землю. На мгновение он едва не поверил в довольно опасную идею полететь, но вовремя включилось устройство ускоренного обнаружения ошибок и выдало команду не совершать глупостей.

Проблема пока не имела решения.

Пламя веры, подарившее крылья надежды и вознесшее его на дерево в волшебные ночные часы, почему-то не снабдило его инструкциями, как отсюда слезть, а наутро исчезло, прихватив с собой и огненные крылья.

И если уж он заговорил – или скорее подумал – о пламени, стоило упомянуть, что сегодня в предрассветный час совсем недалеко отсюда что-то очень ярко горело.

Пламя полыхало в той стороне, откуда пришел монах, гонимый неким глубоким духовным влечением к этому чрезмерно высокому, но в остальном самому обычному дереву. Ему очень хотелось пойти и поклониться огню, его священному сиянию, но пока он отчаянно соображал, как спуститься на землю, прибыли пожарные машины и погасили божественный свет, отобрав у него еще один символ веры.

Солнце взошло несколько часов назад, и хотя он провел их с пользой, веря в облака, в ветви, в удивительные формы пролетающих мимо жуков, сейчас он был убежден, что с него довольно, и к тому же уверен абсолютно точно, что уже проголодался.

Почему он поступил так непредусмотрительно и не прихватил себе немного еды из жилища, куда ночью отнес священную ношу, чтобы захоронить в шкафу? Тот дом он покинул в порыве неземной страсти, веря, что такая банальность, как пища, не имеет значения и дерево ему что-нибудь даст.

Оно и дало.

Дало ветви.

Монахи ветвями не питаются.

Честно говоря, вспоминая сегодня о том, во что верил вчера, он ощущал некоторую неловкость. В конечном итоге вера вылилась непонятно во что. Он слышал четкую команду «пли» и был вынужден повиноваться. Возможно, он все же зря так стремительно исполнил приказ, данный на языке, который выучил всего две минуты назад: застреленный им человек реагировал на происходящее как-то уж чересчур эмоционально.

Когда такое случалось в его мире, те, в кого стреляли в упор, возвращались через неделю, чтобы повторить все снова. А этот человек вряд ли вернется.