Поле боя - Василий Головачев

Панкрат еще раз заглянул в глаза старушки, проглотил ком в горле, сказал Лиде: постой здесь, – и догнал сборщиков.

– Эй, уроды, – окликнул он их в спины.

«Уроды» оглянулись.

– Верните бабке червонец, побойтесь бога. Вы не обеднеете, а ей эта десятка на вес золота.

Парни переглянулись, обменялись ухмылками.

– Ты чего, мужик? – сказал один из них, картинно поиграв бицепсами. – С утра нажрался, что ли? Иди отсюда, пока ноги целы!

Продавцы и покупатели, снующие между рядами, притихли.

– Пожалейте стариков, собаки, – попытался достучаться до совести рэкетиров Панкрат, чувствуя, как кружат голову ненависть и гнев.

– Да пошел ты!..

Панкрат заметил еще двух мордоворотов у входа на рынок, глядящих в его сторону, однако решил идти до конца. Сказал проникновенно:

– Ведь надо же разбираться, сколько с кого драть. Старух-то хотя бы не трогали.

– Не, он совсем ох…л! – хлопнул себя по ляжке один из сборщиков. – Вова, поговори с бобиком…

Палец Панкрата, воткнувшийся парню в солнечное сплетение, заставил его замолчать и согнуться. Второй удар и ударом-то назвать было нельзя: Панкрат просто дал звонкую пощечину напарнику пострадавшего и особым приемом перехватил его руку, заставив присесть. Так, в полуприседе, и повел его к старушке, боковым зрением отмечая движение второй двойки рэкетиров. Но несколько секунд у него еще было.

– Отдай деньги, – ласково сказал он парню, глазами показывая Лиде, чтобы она отошла в сторону.

– У-у-у… – ответил бандит.

Панкрат ослабил хватку.

– Больно? Плати, и отпущу.

Парень достал из кармашка рубахи пачку десятирублевок, Панкрат вынул из пачки две купюры, отдал старушке, во все глаза смотревшей на него.

– Бери, бабуля. Это презент от руководства рынка.

– Да что ты, сынок, мне чужого не надо, – перекрестилась старушка, – не приучена я брать чужое-то…

– Это не чужое, это твое. Где бруснику собирала? Не на Хачине, случайно?

– Там, соколик, там, с Волоховщины я…

– Что тут происходит? – раздался сзади начальственно-снисходительный, с угрожающими интонациями, голос.

Панкрат обернулся. На него смотрели еще двое молодых людей, неуловимо схожих с первой парой: те же «прикиды» – брюки и рубахи с паучьей символикой, та же неряшливость в одежде, та же печать превосходства, спеси и наглости на лицах.

– А вам какое дело? – осведомился Панкрат агрессивно, зная, что подобные типы уважают лишь силу и воинственность.

Парни переглянулись. В толпе рынка, на глазах у десятков людей, они действовать не привыкли и с явным отпором, наверное, еще не встречались.

– Это наши кореша, – сказал один из них, кивая на парня, которого держал Панкрат. – А ты кто?

– Я мститель, – усмехнулся майор. – Специалист по «мокрым» делам. Еще раз увижу, что вы пристаете к старикам и старухам, требуя с них мзду, изуродую всех. Как поняли?

Молодые люди снова переглянулись, пребывая в некоторой нерешительности. Насмешливо-презрительный уверенный тон незнакомца, владеющего, судя по всему, каким-то видом борьбы, подействовал на них впечатляюще.

– Да ладно, братан, отпусти его, – миролюбиво сказал тот, что держал руки в карманах, с серьгой в ухе. – Работа у него такая.

– Это не работа, – покачал головой Панкрат. – Вот они, кто торгует, работают. Бабуля небось полдня спину гнула, ягоды собирала, а эта шваль последнюю копейку норовит отнять.

Он отпустил парня, и тот, придерживая кисть вывернутой руки, шмыгнул за спины дружков.

– На вас пахать можно, – продолжал Панкрат, – а вы над людьми издеваетесь. Проваливайте, пока я не свистнул своих коллег.

Никаких «коллег», естественно, он позвать не мог, но эти гориллы вряд ли способны были допустить, что так нагло действующий мужик ходит один.

– Ты не местный? – спросил парень с серьгой.

Панкрат молча повернулся и медленно двинулся к последнему навесу рынка, где его ждала волнующаяся жена.

– Ты больше сюда не приходи, – посоветовали ему в спину, – не то случится чего. Базар этот наш.

Панкрат не ответил. Запал его прошел, взывать к справедливости этих рыночных шакалов было бесполезно, а доводить ситуацию до нового мордобоя не хотелось. Бандиты не перестали бы считать территорию рынка своей собственностью…

Не только рынки города, но и весь Осташков действительно был поделен между криминальными кланами, не терпевшими ущемления своих интересов, и честному человеку либо следовало мириться с их диктатом, либо уезжать, либо начинать партизанскую войну. Душа Панкрата бунтовала против любого из этих вариантов, но постепенно приближалось время выбора, и случай в спортзале, происшедший спустя два дня после визита Родиона, заставил Панкрата задуматься над тем, как жить дальше.

Он провел занятия по тактике оборонных действий с молодыми бизнесменами города, потом остался на тренировку с охранниками офисов и квартир и телохранителями особо важных особ и освободился только поздно вечером, в начале одиннадцатого, чувствуя себя отчего-то как выжатый лимон.

Оставшись один на освещенной площадке с ковром татами – друзей у него не появилось, хотя со всеми учениками он старался поддерживать добрые отношения, – Панкрат заставил себя позаниматься еще десять минут, прислушиваясь к голосам ребят из раздевалки и душевой, потом собрал тренировочный «инструмент»: палки, скакалки, металлические прутья, обрезки труб, цепи, крышки от кастрюль, карандаши, гайки, болты, бутылки, – все то, что могло послужить оружием в реальном бою, – сложил его в тренерской комнате и вернулся в зал, чтобы выключить свет. И внезапно почувствовал ток холодного воздуха вдоль позвоночника: интуиция подсказывала о появлении опасности.

Сзади щелкнула, закрываясь, дверь зала, на фоне стены обрисовался светлый контур человеческой фигуры. Панкрат отступил к шведской стенке с висящей на канате макиварой. Тотчас же из углов зала выступили еще четыре массивные человеческие фигуры, приблизились к освещенному панелями кругу. Свет заиграл на цепях, кастетах и резинометаллических дубинках. Тот, что стоял у двери, вышел вперед. Он был в белом костюме, с тростью в руке, но его Панкрат видел впервые.

– Тебя предупреждали, – сказал он, белозубо улыбаясь. – Пора платить. Мы тебя не убьем, покалечим маленько. А потом ты уедешь из города, нам инструкторы по самбо не нужны. Не уедешь – доберемся до жены и детей.

Господин в белом поднял вверх трость, что послужило сигналом к нападению. Ближайший из гостей, мощный, как штангист-тяжеловес, в рубашке с короткими рукавами, буквально лопавшейся на выпуклой груди, шагнул к Воробьеву и ударил его дубинкой.

Однако Панкрат уже был готов к такому повороту событий и хотя и с трудом (сил за хлопотливый день он истратил немало), но перевел себя в состояние боевой готовности. Дубинку он пропустил мимо плеча, повернувшись вокруг оси, ногой сбил гиганта на колено и, заканчивая «круг нейтрализации», нанес рубящий удар ребром ладони по мощной шее «штангиста». Тот беззвучно рухнул на татами, так что вздрогнул пол зала.