Путин. Его жизнь и время - Филип Шорт

секция была разделена на группы по пять человек для изучения языка, на что отводилось восемь часов в неделю. Для путинской секции были организованы лекции и семинары по Восточной и Западной Германии, Австрии и Швейцарии - социальная структура, политические партии, местное самоуправление и дипломатия, этикет и поведение. Остальное время отводилось на коммерческую деятельность.

Особое внимание уделялось прикладной психологии. Среди книг в библиотеке был русский перевод книги Дейла Карнеги "Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей". Еще больше, чем в Школе Дзержинского четырьмя годами ранее, преподаватели подчеркивали важность "построения межличностных отношений", без которых, по их мнению, невозможна никакая разведывательная работа.

Другой курс был посвящен анализу: как предвидеть тенденции, как расставлять приоритеты в информации, как писать отчеты. Существовало непреложное правило: "Один кабель - одна тема". Если сообщение перехватывалось и расшифровывалось, то под угрозой оказывалась только одна тема.

Их учили распознавать "болванчиков" - сотрудников западных разведок, которые появлялись в советских посольствах под видом "прохожих" с важной информацией. Они изучали различные роли "нейтральных контактов" (людей, не представляющих ценности для разведки, с которыми офицер завязывал дружеские отношения, чтобы запутать противную контрразведывательную службу); "информационных контактов" (официальных источников, с которыми он мог встречаться в ходе своей работы, но с которыми у него не было никаких отношений); "доверенных контактов" (лиц, с которыми офицер встречался публично, но с которыми втайне у него также были отношения); и "агентов" (которые шпионили по его поручению). Практиковались "кистевые контакты" (получение документа от источника в толпе, незаметно), использование "мертвых букв", а также технических средств - магнитофонов, скрытых микрофонов и миниатюрных камер.

Быть руководителем секции не мешало Путину нарушать правила. Он обычно пропускал обязательную утреннюю пробежку, предпочитая вместо этого плавать круги в бассейне. Былое бунтарство не исчезло полностью. Зимой он вместе с другими на лыжах уходил за ограду, чтобы купить в деревенском магазине вино, которое на обратном пути распивали на полянке, так как на территории института спиртное было запрещено.

Инструкторы закрывали глаза на такие мелкие нарушения, если не поощряли их, чтобы посмотреть, как поведут себя обучаемые. Все они находились под постоянным наблюдением. Контролировались их разговоры. Психологи оценивали их поведение. Начальник Юрлово полковник Александр Кульков вспоминал Путина как "собранного, очень организованного и добросовестного человека", иногда даже чрезмерно. На лекции он всегда ходил в галстуке, а на выпускные экзамены, в разгар необычайно жаркого лета, явился в костюме-тройке, на что Кульков заметил, что даже немецкий чиновник не был бы столь пунктуален. В холодную погоду он любил надевать длинное пальто с широкополой фетровой шляпой и носить с собой зонтик с меховой опушкой, что считалось несколько эксцентричным. Это был способ утвердить свою непохожесть на других в рамках того, что мог принять институт.

Летом Людмила забеременела первым ребенком. Она собиралась поступать на четвертый курс испанского языка в университет и, по предложению Путина, параллельно посещала курсы машинописи. Узнав о трудностях замужества за сотрудником КГБ, она начала придумывать, как с ним общаться. 'Да, господин! Я отдала честь курсам машинописи", - сказала она одному из интервьюеров, добавив, правда, с легкой усмешкой: "Я всегда подчинялась желаниям Владимира Владимировича". Может быть, до определенного момента это и так, но она не собиралась отказываться от своей независимости. Друг Путина Сергей Ролдугин с самого начала заметил, что Людмила обладает вспыльчивым характером и "не боится высказывать свое мнение".

Она периодически навещала Володю в Москве по выходным, а он иногда мог приезжать в Ленинград. Она съехала из родительского дома и сняла однокомнатную квартиру в северном пригороде. Отношения с матерью Путина, Марией Ивановной, по-прежнему были сложными, и она предпочла справиться с беременностью самостоятельно. Когда пришло время, она на такси добралась до больницы и через четыре часа родила. Путину был предоставлен отпуск, и на следующий день он вылетел в Ленинград. Но в 1980-е годы, как и в 1950-е, отцов в советские роддома не пускали, поэтому он увидел дочь только через два-три дня, когда Людмилу выписали. За это время он успел выбрать имя - Мария, в честь своей матери. Людмила хотела бы, чтобы это было последнее имя, но она понимала, что спорить бессмысленно. Ее муж был русским и считал, что такие вещи должен решать мужчина в семье. Максимум, на что он согласился бы, это уменьшительное - Маша.

Женитьба не изменила взглядов Путина на роль женщины в доме. Он думал, как Ролдугин, который восхищался тем, как Людмила "может всю ночь не спать, веселиться, а утром убирать квартиру и готовить". Еще школьником в летнем лагере Володя ненавидел мыть посуду и убирать, и обычно уговаривал девочек делать это за него. С тех пор ничего не изменилось. У Владимира Владимировича был принцип, - вспоминала Людмила. Женщина в доме должна все делать сама. Поэтому он никогда не принимал участия в домашних делах. Он задержался еще на три дня после того, как она вернулась домой с новорожденным ребенком, но она не очень-то и жалела, когда пришло время уезжать. 'Так как ему не надо было ни пеленок, ни готовить... когда он ушел, мне уже не надо было заботиться о них двоих, оставалась только Маша.

В июне, когда годовой курс обучения подходил к концу, инструкторы в Юрлово писали оценки своим подопечным. Этого момента все боялись. Оценку каждого курсанта нужно было кратко изложить на четырех листах foolscap - психологический портрет, сильные и слабые стороны, навыки и недостатки, а в конце дать рекомендации по дальнейшей карьере курсанта. Одни признавались непригодными для работы в разведке, другие получали оценку "удовлетворительно", что означало направление на должности второго уровня, а те, кто получал положительную оценку, могли рассчитывать на повышение в должности.

Доклад Путина был неоднозначным. Полковник Михаил Фролов, отвечавший за его отделение, писал, что у него есть ряд отрицательных качеств. Он был "несколько замкнут и необщителен", имел "некоторую склонность к академизму". Другой его инструктор, полковник Прелин, считал его педантом. Еще хуже, что во время поездки в Ленинград к Людмиле он ввязался в драку в метро, в результате которой получил перелом руки. Ролдугин вспоминал, как он сказал: "В Москве этого не поймут. Боюсь, что будут последствия". Он был прав. В его заключении отмечалось, что у него было "пониженное чувство опасности".

Это была не катастрофическая оценка, но и не тот результат, на который он рассчитывал.

Как правило, к июлю кадровики различных подразделений ФКР подходили к выпускникам индивидуально, чтобы прозондировать их на предмет будущего назначения на должность, при условии официального согласования