Леди, которая слишком много знала - Томасин Раппольд

— Кстати, о надеждах на будущее, — сказала Клара, — а где ваша дочь?

Мод прищурилась.

— Ушла за пуншем, — сказала она, вздернув подбородок.

— О, звучит прекрасно, — сказала Клара. — От всей этой болтовни у меня пересохло во рту.

Она отвернулась от Мод.

— Не желаете ли немного пунша, леди?

— Да, конечно, — ответила Джиа.

Клара встала.

— Пожалуйста, извини нас, Мод, — сказала она и быстро пошла прочь.

Джиа и Элис последовали за Кларой, миновав ряды стульев. Замечание Мод об Элис эхом отдавалось в ушах Джиа. Гипертрофированная застенчивость девушки очень мешала ей. Это было очевидно.

С тех пор как они приехали сюда, только один молодой человек попросил представить его Элис. Он попытался завязать разговор, но Элис упорно молчала, и бедняга сбежал.

Видение Джиа предсказывало, что Элис будет танцевать здесь, в этой комнате, и, несмотря на то, что в настоящий момент это казалось просто невероятным, Джиа уговаривала себя потерпеть, пока они шли через бальный зал.

Долгая прогулка до столов с едой и напитками наверняка показалась Элис бесконечной. Девушка двигалась напряженно, склонив голову в попытке скрыться от взглядов толпы, которая, как ей казалось, наблюдала за ней. Клара же, напротив, приветствовала всеобщее внимание. Она шагала по комнате, как королева, обхватив себя руками в перчатках за талию, кивая окружающим и обмениваясь с ними приветствиями.

Джиа взяла Элис за руку и крепко сжала её.

— Ты голодна?

— Элис не ест на людях, — пробормотала Клара через плечо. — Она поела дома, прежде чем собраться.

— Я тоже не голодна, — сказала Джиа. — Если только речь не идет о торте.

— На балах всегда есть торт, — сказала Элис.

Джиа улыбнулась:

— Я знаю.

Нервная улыбка Элис немного успокоила её.

Их ждали столы с восхитительными угощениями: пирожными и печеньем, холодными языками и бутербродами. Клара съела крекер с кофе, а Джиа и Элис насладились прохладным пуншем и тортом.

— Цветочные композиции великолепны, — сказала явно впечатленная Элис. — Интересно, кто их придумал?

Джиа посмотрела на высокие кусты.

— Мы можем спросить у миссис Уэсткотт, когда увидим её.

— Если мы, конечно, снова встретим её, — сказала Элис. — Здесь так много людей.

В дверях появился выглядящий настоящим щеголем Генри Уэйлен. Он широко улыбнулся Элис, направляясь к ним, и сердце Джиа радостно забилось в предвкушении приглашения на танец.

— Пожалуй, я выпью ещё стаканчик пунша, — пробормотала Элис и поспешила прочь.

Джиа изумленно уставилась ей вслед.

Улыбка Генри померкла, когда он увидел, как Элис бежит к чаше с пуншем. Теперь Джиа точно знала ответ на вопрос, почему в бальной карточке сестры Лэндена нет ни одного имени.

— Добрый вечер, — сказал Генри, кивнув.

— Добрый вечер, Генри. — Джиа улыбнулась, надеясь смягчить впечатление от бегства Элис. Она-то понимала застенчивость девушки, но те, кто не знал её ближе, вполне могли принять её поведение за грубость.

— Не окажете ли вы мне честь потанцевать со мной, миссис Элмсворт? — спросил Генри.

— С радостью, — быстро ответила за Джиа Клара. — Я полагаю, что ты не приглашена на следующий танец.

— Да, вы правы в обоих случаях, — сказала Джиа. — Я с радостью потанцую, и я не приглашена.

— Мы с Элис будем на наших местах, — сказала Клара, махнув ей.

Джиа с удовольствием посидела бы с Элис в углу, но она понимала, что танец может помочь ей осуществить увиденное.

Так что она взяла Генри под руку и направилась в бальный зал.

***

Бал у Уэсткоттов собрал вместе множество людей. Насладившись сигарой в патио на свежем воздухе, Лэнден вернулся в бальный зал. Там было удушающе жарко и душно. Поправляя галстук, Лэнден прошел через комнату и заметил Джиа, танцующую с Генри

Уэйленом. Он даже не удивился. Несколько мужчин уже пригласили его жену на танец, и Лэнден не сомневался, что до конца вечера ещё несколько последуют их примеру.

Лэнден пробрался сквозь толпу людей туда, где их было поменьше. Ему пришлось идти окольными путями, чтобы не пересечься с Мод и Шарлоттой. Это могло показаться трусостью, но ему не хотелось натыкаться на красноречивые взгляды Мод.

Он подошел туда, где в окружении женщин стояла тётя Клара. Элис сидела там же, где он её и оставил — в самом дальнем углу комнаты, вертя в руках веер. Смесь сочувствия и разочарования скрутила внутренности Лэндена, когда он сел рядом с ней. Это была красивая молодая женщина, веселая и умная. Ошеломляющее отсутствие уверенности в себе ранило его так же сильно, как и саму Элис. Надеясь приободрить её, он произнес:

— Этот цвет тебе очень идет.

Элис расправила юбки.

— Ты уже третий человек за вечер, который говорит мне об этом, — сказала она, поднимая глаза. — Я собиралась надеть белое платье, но Джиа настояла, чтобы я выбрала розовое.

Она обвела взглядом комнату.

— У меня такое чувство, что я у всех на виду, как шишка на ровном месте.

— Ты всегда так считаешь, — напомнил он ей.

— Ничего не могу с этим поделать, — сказала она.

Он вздохнул.

— Ну, Джиа была права насчёт розового, — сказал он с улыбкой. — Но она должна была составить тебе компанию.

Элис посмотрела в направлении танцевальной части зала.

— Но у неё не было возможности даже присесть. Каждый раз, как она направляется в мою сторону, её приглашают на очередной танец.

Лэнден вытянул шею, глядя на Джиа. Танцуя с Морганом Бидвеллом, она вся будто сияла. Так непринужденно. Так не похоже на его бедную сестру, чьё самообладание трещало по швам так громко, что он, казалось, это слышал.

Он снова повернулся к Джиа. Она улыбнулась Бидвеллу, очаровывая его светской беседой. Джиа грациозно кружилась в объятиях партнера, ярко-синие юбки платья взвивались вокруг. Никто бы никогда не догадался, сколько боли и переживаний было скрыто за маской её непринужденного веселья.

Лэнден тоже многое пережил, но мысли о том, что пришлось испытать Джиа, заставляли его чувствовать себя слабаком. Он провел так много времени, упиваясь

жалостью к себе и болью прошлого. Смерть матери, отца и мачехи. Предательство Изобель.

Темные времена и тяжелые воспоминания всё ещё омрачали его дни. Но, несмотря на всё это, он никогда не был одинок. У него была семья, которая разделяла его горе — тётя Клара, братья и сестры. Они давали ему силы жить дальше.