«Планы сражающихся царств» (исследование и переводы) - Ким Васильевич Васильев

звенья, сообщающие необычайную остроту и напряженность тем мотивам, которыми руководствовался Хуйвэнь-ван в своем стремлении устранить фаворита отца. Особенно выразительно содержание следующего отрывка: «Сяо-гун следовал [советам Шан Яна] восемь лет. Когда он заболел, то не смог уже больше подняться [с ложа]. [Он] пожелал передать [бразды правления] Шан-цзюню, но тот отказался. После смерти Сяо-гуна ему наследовал Хуй-ван. Вскоре после того как он занял престол, Шан-цзюнь попросил дозволения вернуться [на родину]. Люди стали говорить Хуй-вану: "Чрезмерный рост влияния сановника опасен для государства, чрезмерная близость придворного опасна для тебя самого. Ныне в Цинь даже женщины и дети говорят о законах Шан-цзюня, но никто не говорит о твоих законах, великий ван. Значит, Шан-цзюнь стал как бы владыкой, а ты, великий ван, превратился в [его] подданного. К тому же Шан-цзюнь твой [давний] враг. Хотим, чтобы ты, великий ван, поразмыслил над этим". Шан-цзюнь отправился на родину, но [вынужден был] возвратиться обратно. Хуй-ван казнил его, разорвав колесницами, а в [царстве] Цинь никто не пожалел о нем»[335].

Значит, по мнению автора [или авторов] этого рассказа, Хуйвэнь-ван преследовал Шан Яна не столько из-за старой вражды, сколько из-за того, что видел в нем своего непосредственного и весьма влиятельного политического соперника, который однажды, вопреки традициям престолонаследия, чуть было не стал правителем царства Цинь.

Во всех разобранных примерах причинно-следственные конструкции имеют сугубо рационалистический характер. Однако «Планам Сражающихся царств» известны случаи осмысления исторических событий с позиций политических легенд, апеллирующих к сверхъестественным силам. По своей тематике такие легендарно-политические предания связаны обычно с острыми моментами политической жизни Сражающихся царств. Один из таких моментов имел место в 285-284 гг. до н. э., когда победа коалиции пяти царств над царством Ци привела к оккупации почти всей его территории армиями царства Янь. Тогда же произошло событие, впоследствии долго занимавшее умы и волновавшее сердца людей: циский Минь-ван, бежавший в город Цзюй, незанятый оккупантами, неожиданно был убит чуским военачальником Нао Чи, присланным в царство Ци оказать ему помощь. Из «Записей историографа» об этом событии известно весьма немного: «[Царство] Чу послало Нао Чи, стоявшего во главе войска, на выручку [царства] Ци. По этой причине он стал сяном циского Минь-вана. Тогда Нао Чи убил Минь-вана и поделил с царством Янь захваченные земли и драгоценности»[336]. Это рационалистическое истолкование мотивов убийства Минь-вана резко расходится с содержанием одного из повествований «Планов царства Ци», где цепь искусно подобранных эпизодов рисует Минь-вана тираном и бездарным военным вождем. Трагический конец циского правителя представлен здесь как последний акт исполненного высшей справедливости возмездия за его жестокость и неразумие: «Ван бежал в Цзюй. Нао Чи стал ему выговаривать: "Между Цяньчэном и Бочаном над землями в несколько сот ли прошел кровавый дождь, промочивший одежды. Ты, ван, знаешь об этом?" Тот ответил: "Не знаю". [Нао Чи продолжал]: "Между Ином и Бо земля раскололась до потока. Ты, ван, знаешь об этом?" Тот ответил: "Не знаю". [Нао Чи спросил еще:] ''Было так, что среди людей, стоявших перед воротами дворца, раздались стенания. Когда стали искать стенавшего, то не нашли. Когда удалились [от ворот], то услыхали его голос. Ты, ван, знаешь об этом?" Тот ответил: "Не знаю". Нао Чи сказал: "В том, что небо послало кровавый дождь, промочивший одежды, заключено изъявление [недовольства] неба. В том, что земля раскололась до потока, заключено изъявление [недовольства] земли. В том, что среди людей, стоявших перед воротами дворца, раздавались стенания, заключено изъявление [недовольства] людей. И небо, и земля, и люди изъявили свое [недовольство тобою], а ты и не знаешь об этих предостережениях! Как допустить, чтобы это осталось без наказания?" Тогда убил Минь-вана в квартале Гу»[337]. Легенда о том, что Минь-ван погиб от руки Нао Чи, потому что последний был избран небом, землею и людьми орудием отмщения цискому правителю, по своей идеологическо-литературной основе явно близка к фольклорным прозаическим сказаниям.

Основанные на преданиях рассказы «Планов Сражающихся царств» ценны для историка не только тем, что они донесли до нас элементы характерных для позднечжоуского времени суждений об исторических лицах и событиях, но и тем, что они насыщены весьма выразительными реальными подробностями. Те из них, которые выдерживают испытания на аутентичность в процессе строжайшей исторической критики, могут иметь неоценимое значение для воссоздания политической истории периода Чжаньго. Так, например, «Планы Сражающихся царств» содержат данные, которые помогают раскрыть тенденциозность официального циньского летописания в освещении обстоятельств, связанных со съездом правителей в Фэнцзэ[338], и установить историческую истину в этом вопросе. В «Основных записях [царства] Цинь» сказано: «На 20-м году [правления циньского Сяо-гуна][339] все правители представили поздравления, Цинь послало царского сына по имени Шао-гуань во главе армии, чтобы собрал правителей в Фэнцзэ и присутствовал на приеме у Сына неба»[340]. В «Погодовой таблице шести царств» под 342 г. до н. э. приведена сокращенная версия этой записи: «Все правители представили поздравления, [Шао-гуань] собрал правителей в [Фэн]цзе, присутствовал на приеме у Сына неба»[341].

В приведенных хроникальных текстах сразу же бросается в глаза одна явная несообразность: как мог посланец царства Цинь быть устроителем съезда правителей в местности Фэнцзэ, которая, как известно, располагалась на территории царства Вэй, близ столицы последнего? К тому же в 40-х годах IV в. до н. э. Цинь делало лишь первые шаги по пути к расширению своего внешнеполитического влияния. В центральнокитайских царствах на Цинь глядели тогда как на захолустное, полу-варварское владение, поэтому его представитель вряд ли мог рассчитывать на то, чтобы оказаться главою съезда центральнокитайских правителей или же почетным гостем на аудиенции у чжоуского Сына неба. Вся военно-дипломатическая обстановка тех лет подсказывает, что такое положение с полным правом мог занимать лишь вэйский Хуй-ван[342]. Содержащиеся в одном из рассказов «Планов царства Цинь» реликты исторического предания свидетельствуют о том, что последний и впрямь был устроителем съезда в Фэнцзэ: «Вэй ходило войной на Ханьдань. Поэтому после возвращения [вэйский ван] устроил встречу [правителей] в Фэнцзэ. [На встречу] он прибыл в колеснице [дома] Ся (Ся чэ), он назвал себя ваном [из дома] Ся (Ся ван)[343], он присутствовал на приеме у Сына неба[344], Поднебесная последовала за ним. Циский великий гун, услыхав об этом, поднял войска, чтобы идти войной против Вэй. Плодородные земли [царства] Вэй были расчленены на две части, стране грозила большая опасность. Лянский ван[345], самолично представив дары и держа яшмовую пластинку, попросил разрешения стать подданным чэньского хоу»