Стеклянные стены - Андрей Кузечкин

Теперь во взглядах окружающих появилось недоумение, а потом и растерянность.

Одна девушка с короткими черными волосами все-таки решилась и двинулась к нему. Гниль сделал длинную затяжку, готовясь погасить сигарету. Он не собирался ни с кем здесь скандалить и создавать проблемы своему работодателю.

– Здравствуй, – сказала девушка. Приветствие она выговорила старательно, словно логопед.

Гниль вспомнил ее – на тренинге у нее был самый пытливый взгляд.

– Привет, – кивнул он. – Виделись уже. Как тебе тренинг?

– Я получила много интересной информации. – Девушка втянула носом дым и кашлянула. – Зачем ты этим дышишь?

– Хочу и дышу. – Гниль сделал новую затяжку.

– Так странно – добровольно себя убивать.

– Вам что нужно?

– Никогда не видела этого вблизи.

– Чего? Как курят?

– Да.

– Ну посмотри… Можешь даже попробовать.

Девушка продолжала смотреть на него в упор.

– Ты странно выглядишь, – констатировала она. – Почему?

– Я гламурный панк.

– Гламурный… панк… – повторила она. Оба эти слова она явно слышала впервые в жизни. – А почему ты гламурный панк?

– Потому что могу себе это позволить.

– Я тоже так хочу.

– Быть гламурным панком?

– Многое себе позволять.

– Так в чем дело? Уволься и уходи отсюда. И живи как хочется.

– Отсюда нельзя уволиться. И уйти тоже нельзя.

Сказав это, она удалилась.

Ноги сами понесли фотографа на проходную возле ворот.

Молодой смазливый охранник сидел в стеклянной будке и не смотрел на Гниль. Что-то читал.

Гниль подошел к стеклянной двери и долго пытался понять, как ее открыть. Должна же быть какая-то кнопка. Кнопки не было – только электронный замок, куда карточку вставляют.

– Чем могу помочь? – мягко спросил охранник, соизволив обратить на Гниль внимание.

– Откройте дверь.

– Зачем?

– Чтобы я вышел.

– Зачем вы хотите выйти?

– Затем, что личность имеет право на свободу перемещения. Конституцию читали?

– Хорошо, – сказал он. – Если у вас есть карточка – открывайте дверь.

– У меня нет никакой карточки!

– Тогда ничем не могу помочь.

– Но вы нам уже открывали ворота!

– Когда?

– Вчера, когда мы приехали!

– Значит, я получил такую директиву. Если получу директиву снова их открыть – открою.

– Так вы можете меня выпустить или нет?

– Нет.

– Что значит нет? – Гниль сдерживался, как мог. – У вас есть кнопка, чтобы открыть дверь?

– Есть.

– Так нажмите ее!

– Не имею права. Извините.

– Ваше дело. – Гниль отошел на три шага, взял стул, стоявший у стены, и швырнул его в стеклянную дверь.

Стул упал на пол. На стекле – ни царапины.

Охранник смотрел на Гниль. Не скалился злорадно. Не ругался. Не грозился вызвать подмогу. Просто смотрел с прежним бараньим выражением лица.

Гниль подобрал стул и метнул его в стекло будки охранника. Тот же результат.

Охранник инстинктивно дернулся, а потом спокойно спросил:

– Что вы пытаетесь сделать?

– Щас узнаешь… – Гламурный панк подбежал к будке и дернул на себя ручку двери.

Заперто. Он в этой будке, как в танке.

Гниль выбежал из проходной. Устраивать припадки ярости сейчас не стоит. Для начала надо звякнуть Ласу.

Он достал телефон – как оказалось, только для того, чтобы убедиться, что сети нет.

Гниль спрятал бесполезный гаджет и побрел вдоль прозрачной стены.

Поднял голову. Стена, состоящая из одинаковых прямоугольных секций, довольно высока. До верхнего края он не допрыгнет, даже если разбежится. И если бы кто-то – например Лас – нагнулся, а Гниль встал бы ему на спину – все равно не допрыгнул бы.

Фотограф ощутил нечто похожее на приступ клаустрофобии. Ему даже показалось, что он задыхается, хотя он находился на свежем воздухе.

Гниль треснул кулаком в стену. Только руку зря отшиб. Прочная, хоть и стеклянная. Пожалуй, даже молотком не возьмешь – разве что из пулемета.

Так, надо успокоиться и отыскать Ласа. А он объяснит, что все в порядке: что база – секретный объект и выйти наружу просто так, по своему желанию, нельзя. И что завтра они отработают второй тренинг и спокойно уедут все вместе.

Хотя… что за бред? База отдыха – секретный объект?

После завтрака я у Тани.

Она смотрит на меня снисходительно и чуть холодно. Дескать, если я надеюсь на продолжение вчерашнего, то его не будет. Не сейчас – точно. Я и не планирую ничего такого прямо сейчас. Другое волнует.

– Ночью случилось ЧП, – докладываю я. – Сперва отрубилось электричество. И сразу же кто-то попытался сделать подкоп под стену, снаружи. Возможно, им бы это и удалось, но я приказала усилить охрану и чаще проводить ночные обходы. Поэтому охранникам удалось спугнуть злоумышленников, как они только начали копать. Через две минуты снабжение электричеством восстановилось само собой.

Таня кивает.

– Что-то еще?

– Да. Сегодня утром возле входа в столовую я заметила на стене свежую надпись: «Стеклорезы». На самом видном месте. Вчера ее не было, иначе я бы заметила. Написали, пока камеры не работали, и явно той же рукой, что и раньше. Значит, среди наших узников этого человека нет. Всех пятерых можно смело отпустить.

– Плохо. Очень плохо.

– Да куда уж хуже…

– Я должна тебе кое-что сказать, Сима, – говорит Таня. Такой серьезной я ее еще не видела.

– Я слушаю, Танечка.

– То, что я сейчас буду говорить, – очень важно. Настолько важно, что мне придется нарушить Правила и выйти из роли.

Я сперва даже не понимаю, о чем она. Ах да, я же в Игре… Периодически об этом вспоминаю, и так грустно делается!

– Я надеюсь, ты понимаешь, что все, что происходит на базе, – спектакль?

– Разумеется.

Лучше бы не понимала.

– Но у этого спектакля нет четкого сценария. Есть лишь некоторые общие инструкции, как поступать в той или иной ситуации, и актеры просто живут в соответствии с этими инструкциями.

Я киваю.