Белое Рождество. Книга 1 - Маргарет Пембертон

Гэвин медленно выдохнул. Сведения, которые сообщила ему Габриэль, особенно если дополнить их именами и датами, были достойны появиться на первых полосах «Тайме», «Нью-суик» и «Монд». Но если газеты опубликуют рассказ Габриэль, ее родственникам в Сайгоне придется несладко. Нху и ее детей объявят вьетконговцами. Стоит ему напечатать статью, и их подвергнут допросам, а может, даже казнят. Ему оставалось лишь гадать, сознает ли Габриэль, к чему может привести ее доверчивость.

– Вы понимаете, что произойдет, если я предам гласности ваши слова, Габи?

Впервые за время знакомства Гэвин назвал ее ласково-уменьшительным именем.

Габриэль кивнула, по-прежнему внимательно глядя ему в лицо.

– Но вы ведь не сделаете этого, Гэвин?

Они беседовали по-английски, и при звуках своего имени, произнесенного с сильным французским акцентом, Гэвин почувствовал, как по его спине пробегает дрожь удовольствия.

– Нет, – хриплым голосом отозвался он, понимая, как много значит для них установившееся между ними доверие. – Нет, я никогда не напишу ничего, что могло бы повредить вашей семье. Никогда.

– Вот и славно, топ ami, – мягко шепнула Габриэль, и в ту же секунду они оба поняли, что будут принадлежать друг другу всегда.

Вторую половину дня они провели, прогуливаясь рука об руку по роскошным садам дворца Фонтенбло.

– Почему вы уехали из Австралии? – спросила Габриэль, остановившись напротив бронзовой статуи Дианы-охотницы.

Сегодня в Фонтенбло не было тех толп, что заполняли сады в выходные дни, и по дорожкам бродили лишь разрозненные кучки туристов с фотоаппаратами через плечо и путеводителями в руках.

Чета пожилых американцев приблизилась к фонтану Дианы, намереваясь сфотографировать статую. Гэвин мягко потянул за собой Габриэль, и они двинулись к старинному рву, огибавшему северное крыло дворца.

– Тяга к перемене мест, – с усмешкой объяснил он. – Когда я в восемнадцать лет покинул дом, мне казалось, что все события на свете сосредоточены в Лондоне, а я хотел быть в самой их гуще. – Он заулыбался еще шире. – Но я так и не добрался до Лондона.

Габриэль пожала плечами.

– Для этого нужно лишь пересечь Ла-Манш. Если бы вы действительно захотели попасть в Лондон, могли бы оказаться там уже сегодня вечером.

– Не все так просто, – без тени сожаления отозвался Гэвин. – Где-то на полпути из Брисбена в Париж я вдруг понял, что хочу стать военным корреспондентом. Чтобы достичь этой цели, мне в первую очередь необходимо как следует закрепиться в пресс-бюро. Я не намерен портить отношения с начальством, добиваясь перевода в Лондон, если мне хорошо и в Париже.

– Jе comprends, – сказала Габриэль. Обогнув северное крыло, они двинулись в сторону партерных цветников. – Я понимаю.

– Нельзя забывать и о некой певичке из ночного клуба, – добавил Гэвин, останавливаясь около пруда и поворачивая девушку к себе. – Что, если она не пожелает поехать со мной в Лондон?

Габриэль заглянула в его мальчишески-наивное лицо. Нет, не такого человека она прочила себе в возлюбленные. Гэвин был чересчур молод, лишь на четыре года старше ее самой, и она почти не сомневалась в том, что все его имущество составляют костюм, в котором он примчался на свидание, да старенький «ситроен».

Ее губы тронула легкая улыбка. Габриэль понимала, что ведет себя так, будто она начисто лишена французской практичности. Она была готова слепо подчиниться судьбе, словно истинная вьетнамка.

– Я думаю, эта певичка из ночного клуба поедет за вами, куда бы вы ни направлялись, дорогой, – сказала она и, обвив руками шею Гэвина, приподнялась на цыпочках и мягко, но пылко поцеловала его.

Гэвин не медлил с ответом. Его язык скользнул в рот девушки, раздвигая ее губы.

Под прикосновениями ее ладоней волосы на его шее встали дыбом, тело напряглось от желания, и он крепко прижал Габриэль к себе.

– Поедем в город, – хриплым голосом произнес он, – посмотрим, не найдется ли в отеле номер на ночь.

Габриэль издала глубокий грудной смешок. Она знала, что номер найдется. Она предусмотрительно забронировала комнату, пока Гэвин расплачивался за обед.

– Хорошо, – согласилась она, довольная возможностью создать у Гэвина впечатление, будто инициатива исходит от него. Она знала, что хозяин гостиницы – истинный француз и ее хитрость останется нераскрытой.

Когда Гэвин, окончательно изнуренный, бессильно распластался рядом с ней на постели, Габриэль подумала, что заниматься с ним любовью – все равно что с молодым, здоровым и ретивым медведем. Она провела рукой по его взъерошенным волосам. Каким бы соблазнам ни поддавался Гэвин на долгом пути из Брисбена в Париж, его любовному опыту не хватало ни блеска, ни глубины. В своем бурном прошлом Габриэль доводилось встречать мужчин, которых приходилось чему-нибудь учить, но до сих пор она не видела ни одного, которого нужно было учить буквально всему. Гэвин приподнялся на локте.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, заглядывая в лицо Габриэль. Забота, прозвучавшая в его голосе, свидетельствовала о том, что он ничуть не сомневается, будто неистовое и смехотворно непродолжительное совокупление вскружило девушке голову и она до сих пор не пришла в себя.

– Ну... – ласково произнесла Габриэль, гадая, как лучше поступить в такой щекотливой ситуации. – Это было... – Она умолкла, отыскивая подходящее слово. – Это было нечто особенное, moncheri. – Она притянула Гэвина к себе, и уголки ее полных губ приподнялись в улыбке. – Только что пробило шесть часов, поэтому мы можем немного поспать, а потом... – Она уютно устроилась на его груди. – А потом я кое-что тебе объясню, cheri.

«Урок» принес обоим немалое удовольствие и был преподан с таким искусством, что Гэвин так и остался в блаженном неведении относительно того, кто был учителем, а кто – учеником.

Чуть позже Габриэль внимательно осмотрела громадную двуспальную кровать со смятыми простынями и вздохнула.

– По возвращении в Париж нам будет гораздо труднее встречаться, любовь моя, – с сожалением сказала она, откидываясь на подушки. До сих пор ее любовниками были художники и дельцы, располагавшие собственными студиями и квартирами. А Гэвин делил скромный номер в гостинице на Монмартре с тремя земляками.

– Ты всегда свободна по понедельникам? – При виде Габриэль, которая бросила взгляд на ручные часы, лежавшие на прикроватной тумбочке, и нехотя выбралась из постели, в голосе Гэвина зазвучали нотки испуга.

Габриэль кивнула, отлично понимая, какое направление приняли его мысли. Прежде чем Гэвин успел предложить встречаться по понедельникам в гостиничных номерах, она протянула руку к полоске черных кружев, которые служили ей лифчиком, и извиняющимся тоном сказала:

– Я не смогу каждый понедельник уходить на ночь из дома, cheri. Мои родители будут беспокоиться.