Белое Рождество. Книга 1 - Маргарет Пембертон

День был холодный, в хмуром ноябрьском небе носились серые облака. Три женщины прибыли в Вашингтон по отдельности, в разные дни минувшей недели. Сейчас они стояли на углу Седьмой улицы и Конститьюшн-авеню, взявшись за руки, готовясь принять участие в самом волнующем и необычном параде, который когда-либо видел город.

– Кто нас поведет? – с сильным французским акцентом крикнула Габриэль, обращаясь к своим спутницам. Вокруг них люди приветствовали друг друга, пытаясь перекричать звуки военного оркестра, с чувством наигрывавшего «Девчонку, которая осталась дома».

– Генерал Уэстморленд! – крикнула в ответ Эббра. Ее блестящие черные волосы разметались по плечам, вишнево-красное шерстяное пальто казалось ярким рубином в тусклом вечернем свете.

– А кто же еще? – сказал, протискиваясь мимо них, ветеран в вылинявшей форме и армейской фуражке. – Уж конечно, не президент!

– Это правда? – недоверчиво спросила Серена Андерсон. – Разве не президент возглавит парад?

Эббра покачала головой, ее глаза потемнели.

– Нет, – отозвалась она. – Здесь не будет многих, кому следовало бы приехать. Ни вице-президента, ни госсекретаря, ни Ричарда Никсона, ни Генри Киссинджера. Только Уэстморленд. – Эббра взяла подругу за руку и крепко стиснула ее пальцы. – Все осталось по-прежнему, Серена. Неужели ты не видишь?

Серена кивнула. Еще двадцать четыре часа назад она трудилась в гонконгском лагере беженцев «Нонг Самет». Сейчас она вновь приехала в Вашингтон и видела, что Эббра права. В сущности, здесь ничто не изменилось. По крайней мере, на Капитолийском холме.

Оркестр заиграл «Господь, благослови Америку», и толпа двинулась по улице.

– Мы идем! – крикнула Габриэль.

– Наконец-то! – возбужденно воскликнул бородатый мужчина средних лет в джинсовом костюме. – Господи, Боже мой! Я ждал этого целых девять лет!

К горлу Эббры подступил комок. Она тоже ждала девять лет. Толпа начала выплескиваться на широкие просторы Конститьюшн-авеню, и она огляделась вокруг, сама не зная, чего ей хочется больше – плакать или смеяться. Ей доводилось участвовать во многих маршах, но сегодняшний был особенно пестрым и внушительным.

Два часа назад парад открыл генерал Уэстморленд, пройдя по улицам с колонной ветеранов из Алабамы. Вслед за ними потянулись остальные; каждая группа маршировала под именем своего штата – Нью-Йорка, Монтаны, Мэриленда, Канзаса. Некоторые были одеты в полевую форму, иные красовались в парадных мундирах. Одни маршировали, другие просто шагали, третьи ковыляли на костылях. Многие катили в инвалидных колясках – кто сам, кто с помощью приятеля, жены, сына или дочери.

Три женщины шли среди мужчин, взявшись за руки и чувствуя себя совершенно непринужденно. Сегодня, 13 ноября 1982 года, они имели такое же право находиться здесь, как любой из окружавших их мужчин. Они сполна изведали тяготы войны. Эббра, шагавшая в середине, стиснула руки подруг и посмотрела сначала на Серену, потом на Габриэль.

Хрупкое узкое лицо Серены побледнело, губы вытянулись в жесткую линию. Невзирая на пронизывающий ветер, она не надела пальто. На ней были серые фланелевые слаксы, белый кашемировый свитер без воротника и черная бархатная куртка сдержанно-элегантного английского покроя. Ее светлые волосы были собраны в пышный узел на шее, открывая тонкий белый шрам, который пробегал от виска до уголка левого глаза. Более ничто не портило безупречные черты ее лица. Другая женщина на ее месте подстриглась бы и прикрыла шрам челкой, но, что было типично для Серены, она не стала этого делать, предпочитая свою обычную прическу.

Габриэль, также по своему обыкновению, старательно защитила себя от всевозможных неудобств. Она надела высокие сапоги из змеиной кожи на толстой платформе, чтобы казаться выше. Ее пальто из бледно-палевой замши было схвачено на талии пояском, огромный меховой воротник прикрывал лицо, отчаянно-рыжие волосы прятались под кокетливой шляпкой. Глядя на Габриэль сбоку, Эббра заметила капельки слез, блестевшие на ее ресницах. Эббра крепче сжала ладонь подруги, и та повернула лицо, бросив ей сияющую улыбку:

– Все хорошо, дорогая. Просто накатили воспоминания...

Процессия приближалась к концу улицы. Слева располагался мемориал Линкольна, чуть дальше – Джефферсона. И вот, наконец, участники парада сгрудились на засыпанной листьями обширной площадке мемориала, который они собрались почтить сегодняшним шествием и которому, собственно, оно и было посвящено.

Эббра затаила дыхание. Наступило мгновение, ради которого они приехали в Вашингтон – Эббра из Сан-Франциско, Габриэль из Парижа, Серена из Гонконга. Памятник, огромная буква V из двух сужающихся кверху черных блестящих гранитных плит с высеченными на них 57 939 именами, поражал простотой, элегантностью и величием – всем тем, чего не было в войне, память о которой хранил мемориал. Он был воздвигнут в честь жертв одной из самых ужасных войн в истории человечества – войны во Вьетнаме.

Эл Келлер, главнокомандующий Американского легиона, обратился к толпе, длинной колонной вытянувшейся вдоль Конститьюшн-авеню.

– Сегодня мы открываем памятник поколению американцев, сражавшихся в страшной битве... – заговорил он звенящим голосом.

Эббра не смотрела на Келлера. Ее взгляд был прикован к плитам мемориала. Имена были высечены на нем в хронологическом порядке; первым значился майор Дэел Р. Биз, убитый 8 июля 1959 года, последним – старший лейтенант военно-воздушных сил Ричард Уэйн Гир, погибший 15 мая 1975 года. Как много имен, как много разбитых сердец...

В толпе тут и там виднелись женщины, большинству из которых, как и Эббре, было под сорок; они привели сюда своих детей-подростков. Были женщины и старшего возраста. Они пришли вместе с мужьями. Их лица были изборождены морщинами страдания и горя утраты. Скорбно поджав губы, они рассматривали огромные гранитные плиты, на которых были запечатлены имена их сыновей.

Глядя на женщин, Эббра чувствовала, как сжимается горло. Она вспоминала другие марши, проходившие в Вашингтоне, демонстрации и выступления против гибели людей, которые отныне стали бессмертными.

Гленн PeumummoH, Ричард Сэлмон, Роберт Дж. Дрэпп.

Эббра вспоминала, как перед демонстрантами закрывались двери департамента юстиции, как полиция разгоняла толпу струями воды из брандспойтов и слезоточивым газом, вспоминала раненых, беспомощно лежавших на площади, вспоминала, как люди декламировали и пели народные песни.

Джералд Аадленд, Грег Реска, Перри Митчелл.

Участникам парада было зачитано письмо министра обороны Каспара Уайнбергера; спела Уэйн Ньютон; выступил генерал Уэстморленд. Мороз начал обжигать щеки, и Эббра почувствовала, как вздрагивает Серена.

– Мы собрались здесь, чтобы вспомнить о тяготах, выпавших на долю солдат, сражавшихся в Юго-Восточной Азии, чтобы отдать должное их стойкости...