Двадцать кубов счастья - Дамер Кит

– Блядь! – вскрикивал хозяин дома. – Я по любому его знаю, раз он сидел, когда я тоже ходку мотал!

– Возможно, – говорил убийца, – но это ты узнаешь наверняка, когда мы сегодня приедем к нему. Кстати, Марина, а он точно будет дома? Ты уверена, что мы его застанем? Может, стоит позвонить?

– Да нет, Миша. Дома он будет по-любому. Он вечером всегда дома сидит, я точно знаю. Если позвоню, может заподозрить.

– Хорошо, а как наказывать будем? – включился в разговор второй парень.

– Слушай, он мою дочь обидел, дочурку мою…. Понимаешь? Я за нее, сука, убью! Надо так наказать, чтобы навсегда понял, с кем связался. Чтоб потом подойти уже не смог… понимаешь? И чтоб дружков позвать не смог…

– Давай, тогда как дома. Отвезем его куда-нибудь, или навернешь прямо в подъезде. Пять минут. Мы присмотрим за соседями…

– Да, так и поступим. Навсегда отстанет! – согласился Савелий и залпом выпил полную рюмку водки. – Надо ехать уже.

– Да, ребятки. Встаем и поехали…

– Так может просто проучить его, – включился я, понимая серьезность намерений наших помощников, у каждого из которых за спиной как минимум лет десять тюрьмы. Для них подобный расклад был в порядке вещей.

Тут отчим кладет мне на плечо свою руку, и все затихают. Взгляд его пьяных красных глаз меняется, становится стальным, и я замечаю, как Марина, напротив меня, едва заметно мотает головой, давая понять, что мне лучше не стоит вносить предложений.

– Братиш, я вижу, ты правильный пацан. Может, и вправду стоит его только вспугнуть. Но мы едем не пугать, понимаешь? Его надо наказать. Наказать за то, что он себе позволяет так относиться к тебе и к моей дочери. Поэтому оставь это все нам, хорошо, Спартак? Ты ведь умный парень, и спорить не будешь со старшими? – сказал отчим и, рассмеявшись, добавил. – Поехали, хули сидим? У меня уже этот мальчик вызывает интерес…

Мы прыгаем в красный «Газик», за руль садится не сильно охмелевший убийца, и трогаем с места. Всю дорогу в салоне ревела музыка, переплетаясь с криками и матом. Спустя час я уже стоял у соседнего подъезда и ожидал возвращения карателей. Господи! Как так получилось? Что я делаю здесь с этой бандой? Меня трясло от мыслей. Было искренне жаль Лешу. Он затеял опасную войну, где победителем ему не быть. И теперь его самоуверенность, дерзость и глупость в очередной раз нанесут непоправимый удар. Почему человек не видит дальше своего носа? Почему? Почему? Почему? В голове проносились картинки из нашего детства, а сердце сжимала боль. Что там происходит?! Я понимал, что он сам творец этого сумасшествия, как и понимал, что ситуация полностью вышла из-под контроля. Изначально наша цель была – поставить его на место. Но не такой ценой! Переубедить или остановить Савелия было невозможно. Наши помощники считали, что поступают правильно и по своим законам, поэтому мне оставалось только стоять и смиренно ждать.

Прошло около пятнадцати минут, из подъезда появилась Марина. Подойдя ко мне, взяла за руку, и сказала, улыбаясь:

– Пошли домой.

– А что Савелий? Жабас? Что было? – растерянно расспрашивал я.

– Нормально все. Не стал Савелий его трогать, – как бы успокаивая меня, ответила она. – Я, короче, зашла к Жабасу, предложила выйти в подъезд, типа разобраться. Он вышел. С таким видом еще, типа я что-то просить пришла. А когда Савелий с пацанами поднялся, у Жабаса глаза на лоб вылезли, прикинь? Савелий ему сразу втащил, тот упал. Я никогда не видела его таким удивленным. Он не ожидал. Савелий ему все объяснил, сказал, что в следующий раз говорить не будут, пусть сразу готовится…

– А где они сейчас?

– Да нормально все, успокойся ты! Не тронут они его больше. Так, убедятся, что он все понял, и домой поедут. С тебя поляна, кстати.

На следующий день Леша не заставил себя ждать, и уже в обед нарушил наш покой. Мы часто оставались с Мариной у меня. Мама одобряла мой выбор, и наш союз для нее был благоприятным знаком, хотя она понятия не имела, какого размера кости скрывает погребальный ангар моей девушки. Конспирация была на высшем уровне.

– Что тебе нужно? – спросил я Жабаса, приоткрыв дверь.

– Спартак, привет! Позови, пожалуйста, Марину. Десять минут. Мне только пару слов ей сказать, – с фингалом и улыбкой на лице попросил меня недруг.

– Ты гонишь, что ли?!

– Спартак, Спартак! Расслабься! Я без задних мыслей, отвечаю. Я пришел один, на мировую. Реально был не прав… Перегнул, приревновал. Мне просто нужно сказать это лично Марине! Мы поговорим этажом ниже. Можешь покурить на своей площадке. Я отвечаю, все ровно…

– Спартак, – послышался сзади голос, – нормально все, я выйду. Ты просто постой выше. Мы поговорим.

После этого случая Леша понял всю серьезность положения, в котором он оказался. Поэтому все закончилось его извинениями и тихим исчезновением из нашей жизни. Мне было досадно, что все закончилось именно так, ведь я знал его с самого детства.

– Ты извини, чувак, за жестокий юмор, но не могу удержаться просто. Короче, когда ты выйдешь, этот дом уже достроят, – ухахатывался Глеб, докуривая сигарету и тыча на стройку напротив моего балкона.

Это мой новый друг. Начитанный, информационно прокаченный и умный парень, с которым мы познакомились благодаря общим интересам в ДК РТП. Каждые выходные во дворце собирались филателисты, нумизматы, любители кино и музыки. Тоннами продавалась литература, диски и видеокассеты. Глеб был киноманом и много читал. Это он приглашал меня в свой ресторан, где работал барменом, это весь его коллектив я в свое время снабжал травой. Нашему общению, к моменту моего фиаско на поприще драгдиллерства, был уже год, и за это время мы с Глебом сдружились. Если вначале он был простым пассажиром, то уже через полгода новый приятель, вошедший в наш круг, потреблял героин, амфетамины и курил матрасами марихуану.

Паренек отличался от обычных ребят, если не считать семью. Отец ушел, жил он с мамой. Друзей отбирал тщательно, любил читать, увлекался, помимо кино, еще и музыкой. Я не вспомню, чем он хотел заниматься в жизни, какие имел цели, но чувствовал, что у него есть внутренний стержень. Про таких людей еще говорят что-то вроде «его ждет хорошее будущее», и называют смышлеными, сдержанными и осторожными.

Новый друг увлекался многим, был разносторонне развит и, конечно, любил подискутировать. Нам всегда нравилось поболтать, особенно, когда собирались дома у Реда. Во время подобных коллективных мероприятий, накурившись до уровня Кришны, Глеб начинал философствовать о жизни, морали и других высоких понятиях. Именно после этих ораторских просветов, мы с Родионом единогласно пришли к выводу, что парень явно мудрый, и сообща дали ему прозвище – ЖиЖиэР. Кроме Жана-Жака Руссо9 в наши туманные головы тогда никто не пришел.