Мечта для нас - Тилли Коул

– Не надо, – взмолилась я. Мой голос панически дрожал.

Мне не хотелось, чтобы все закончилось. Только не так. Я вглядывалась в его смущенное лицо: губы плотно сжаты, глаза широко открыты. Он весь дрожал.

Я сглотнула, чувствуя, как накалилась атмосфера. Я не понимала, что со мной происходит, и даже не позволяла себе задумываться об этом, потому что это было бессмысленно. Кромвель застыл как статуя, лишь его грудь судорожно вздымалась и опускалась при дыхании.

Дрожащими руками я потянулась к его лицу. Кромвель смотрел на меня немигающим взглядом. Чувствуя легкое головокружение, я коснулась ладонями его щек и встала на цыпочки, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Не убегай, – прошептала я дрожащим голосом. – Все хорошо.

Он закрыл глаза, и с его губ сорвалось едва слышное рыдание. Этот звук меня подкосил. До чего же сильная боль, должно быть, терзает его сердце!

Вдруг глаза Кромвеля расширились еще больше, он шагнул вперед, нависнув надо мной, так что наши тела почти соприкоснулись.

Ноутбук с грохотом упал на пол, а юноша схватил меня за запястья.

– Я не могу этого сделать, Бонни, – прошептал он хрипло с сильным акцентом. Его щеки по-прежнему горели, глаза покраснели. – Не могу это принять. Я не могу сопротивляться чувствам, которые ты заставляешь меня испытывать. Когда ты рядом со мной, когда касаешься меня. – Лицо его исказилось, он со всхлипом втянул в себя воздух. – Я не могу справиться со всей этой болью.

Мне хотелось что-то ответить, как-то его утешить. Хотелось сказать, что я понимаю, каково это – страдать вот так. Однако с моих губ сорвалось только жалобное:

– Кромвель.

Юноша отшатнулся и, даже не взглянув на разбитый ноутбук, убежал. В комнате вдруг стало очень пусто.

Я привалилась к стене, пытаясь успокоиться и восстановить дыхание. Потом кинулась к своей сумке, вытащила бутылку воды и долго пила, пока пульс слегка не замедлился. У меня закружилась голова.

Что Кромвель делал со мной? Мне нельзя ни к кому испытывать такие чувства. Я же поклялась ни с кем не сближаться. Но когда он играл, когда смотрел на меня своими темно-синими глазами, безмолвно умоляя о помощи… этот сломленный парень пробился к моему слабому сердцу.

Чем больше я думала о нем, тем сильнее росли в душе сомнения. Я уже знала это выражение лица: когда он убегал, то смотрел на меня так… он меня отталкивал, как поступал уже бессчетное количество раз.

Я пустым взглядом посмотрела на свою ладонь, и меня накрыло внезапное осознание. Он играл, пока моя рука касалась его плеча, растворился в своей музыке, чувствуя мое прикосновение… А стоило мне убрать руку, все покатилось в тартарары.

Я сжала кулак и отвела взгляд. Что же все это значит?

И все же вот так прикасаться к нему… видеть проблеск улыбки на его лице и слышать музыку, которую он создал, будучи под впечатлением от концерта…

– Кромвель, – прошептала я.

Я еще долго сидела в пустом классе, ждала, когда успокоится сердце, и пыталась выбросить Кромвеля из головы.

Ушла я уже поздно вечером.

А мое сердце так и не успокоилось, волновалось все больше и больше, точно бушующее море.

Бонни

Я с трудом открыла налитые тяжестью веки. Темноту комнаты разгонял только свет стоявшего в углу ночника. Звонил мой мобильный, и я пошлепала ладонью по прикроватной тумбочке, пытаясь его нащупать.

Щурясь, поглядела на экран, и внутри меня все оборвалось.

– Мэтт?

– Бонни, – произнес задыхающийся голос в трубке. – Тебе нужно приехать. Тут с Истоном беда.

Я спустила ноги с кровати еще до того, как прозвучало имя моего брата.

– Что стряслось?

– Он сегодня хуже обычного. – Мэтт умолк, громкая музыка и смех в трубке стали тише – вероятно, Мэтт вышел на улицу. – Бонни, ты еще там?

– Ага.

Я включила громкую связь и стала натягивать джинсы.

– Он полез с кулаками на одного богатенького студента, а тот врезал ему в ответ.

Я натянула свитер.

– Как он?

– У него кровь идет, но он никого к себе не подпускает. – Мэтт помолчал. – Бонни, я еще никогда не видел его в таком состоянии. Он всех на уши поставил.

– Где вы?

Я схватила ключи от машины и мельком увидела свое отражение в зеркале. Ужасный вид. Закрутив волосы в узел на затылке, я заставила себя быстрее передвигать уставшие ноги и выбежала из комнаты.

– В Амбаре.

– Что? – переспросила я, на последнем дыхании подбегая к машине. – В среду? – Я посмотрела на часы. – Сейчас три часа ночи, Мэтт!

– Это все Кромвель. Пожелал ставить музыку. Ну, и никто из нас не хотел пропустить его выступление – такая возможность послушать его «живьем». Вечером он вернулся в общагу пьяный в дым. Истон быстренько бросил клич, и все пришли. Зажег он знатно!

При упоминании имени Кромвеля у меня перехватило дыхание. Он снова напился. Наверняка опять виски – он же постоянно поглощает его в огромных количествах.

– Бонни? Ты там?

– Буду через пятнадцать минут.

Я вырулила с территории кампуса и направилась к Амбару. Одометр отсчитывал милю за милей, а мне все сильнее хотелось спать. Приходилось отчаянно бороться с сонливостью. Я сообразила, что проспала, наверное, часа полтора, пока меня не разбудил Мэтт.

«Кромвель, что заставляет тебя так страдать?» – думала я. События сегодняшнего вечера не шли у меня из головы, а теперь приходилось беспокоиться еще и за Истона.

При мысли о брате меня накрыло чувство вины, потом нахлынул ужас, сменившийся разъедающей нутро болью. Пальцы судорожно стиснули руль, на глаза навернулись слезы, и я поспешно смахнула их, не дав пролиться.

– Не сейчас, Бонни, – сказала я себе. – Держись ради Истона.

Я покачала головой и опустила оконное стекло, чтобы глотнуть свежего воздуха. В ночном небе ярко горели звезды, и я слегка приободрилась. Вид звездного неба неизменно действовал на меня умиротворяюще.

Наконец впереди показались огни Амбара, из дверей которого как раз вывалилась толпа пьяных студентов. Внутри грохотала тяжелая музыка, и я невольно подумала: неужели это Кромвель запускает свои миксы?

К машине подскочил какой-то парень и замахал руками; приглядевшись, я увидела, что это Мэтт. Я остановилась за сараем, возле старой силосной башни. Когда я выходила из машины, меня не покидало чувство дежавю. Глубоко вздохнув, я постаралась игнорировать неприятное давление в груди, от которого стало труднее дышать. Когда я подошла к Мэтту и Саре, то сразу увидела возле силосной башни пару знакомых ног.