Рыба, кровь, кости - Лесли Форбс

— Лучше всякого кино, — говорил папа.

Английская буря по свирепости уступала тем яростным ливням, но ближе к вечеру настырный дождь сошел на нет, оставив в чистом воздухе сладковатый запах, и даже свет стал другим, преобразившись в летнее ржавое зарево, наполнившее меня ожиданием. Я отнесла инструменты обратно к кучам компоста и принялась выпалывать траву, глядя, как шустро улепетывают пауки, суетясь среди стебельков, от которых вскоре осталась лишь бурая щетинка. Я погрузила вилы в землю, влажную и рассыпчатую, как хороший шоколадный кекс; ее запах напомнил мне о чем-то, что Ник говорил про «зеленые» ароматы перца и спаржи, пятиконечные циклические соединения, которые также содержатся в продуктах какао, жареном мясе и почве. Сначала я задумалась, как это странно, что бурая земля, как бы давно ее ни вспахали, повторяет яркую зелень перца или кровавость куска мяса. Потом я настолько ушла в ритм работы, что забыла обо всем, кроме этого грязного зеленого запаха и предзакатного солнца, гревшего мою голову. Я работала, наверно, около часа, когда мои вилы ударились обо что-то настолько твердое, что плечи пронзила резкая боль. Сдвинувшись немного в сторону, я снова копнула, и снова вилы задрожали и замерли. Довольно быстро я отвалила примерно фут почвы и обнаружила под ней какие-то деревянные доски, но пока я очистила их от земли, вытащила наружу и сложила рядом, было уже семь часов вечера. Тогда голод и боль в спине вынудили меня сделать перерыв.

Вернувшись к своему занятию в полвосьмого, я стала переворачивать вилами землю, на этот раз бросая туда ведра навоза и пригоршни «Рыбы, крови и костей». Этот, казалось бы, утомительный процесс вызывал у меня глупое чувство удовлетворения, когда я оставляла за своей спиной темный и тучный ковер суглинка. Дело шло медленно, так что когда мои вилы зацепили первую груду костей, уже смеркалось. Я слишком долго занималась своей работой, чтобы не узнать в них человеческие, и я тут же остановилась; мне хотелось отбросить вилы, собрать вещи и сбежать, отделаться от чувства, будто меня поймали в ловушку в этом доме, где каждый шаг вперед уводил обратно в историю, которую опоясывают и подпирают останки чужих жизней. Здесь все растет, как сорняки, сказала Салли, — и вот, передо мной лежала причина. Мой собственный сад костей. Вэл, изредка появляясь у меня, шутил, что этот дом — моя обитель. «Как обитель в каком-нибудь средневековом монастыре, где в стены замурованы кости святых».

Я вернулась в дом и принесла оттуда маленькую лопатку и кисть, чтобы немного очистить кости от земли. Моя находка представляла собой целый человеческий скелет, довольно старый к тому же, а размер и форма таза указывали на то, что это был мужчина, ростом не выше пяти футов четырех дюймов или около того — невысокий мужчина, который встал на колени перед тем, как пуля, пройдя через его череп, опрокинула его навзничь.

Для снимков уже было слишком поздно, и если моя догадка относительно возраста костей была верна, то не было большой необходимости вызывать полицию. К тому же я не была готова к новым расспросам. Поэтому я просто прикрыла место садовой пленкой, прижав ее к земле камнями, чтобы не подкопались лисы или кошки, и пошла звонить Вэлу домой. Когда он обещал приехать утром, я испытала облегчение.

— Ты сообщила в полицию? — спросил он.

— Это старые кости, Вэл, копам они не интересны.

— Кости всегда могут что-нибудь рассказать.

Встав пораньше и собираясь выйти в сад, я пыталась представить, на что это может быть похоже — проснуться и увидеть тот широкий горизонт, который предложил мне Джек Айронстоун, горизонт, не стесненный могильно-серыми высотками. Экспедиция должна была выехать из Сиккима, сказал он, штата на северо-востоке Индии, где проходят наилучшие естественные тропы через Гималаи в Тибет. Коренные жители Сиккима назвали свой край Нье-мае-эль — Рай. Полный таинственной флоры и фауны: красных панд, голубых овец и маков, снежных барсов и около семисот различных видов орхидей — этого самого загадочного, самого неземного из растений. Чтобы попасть в Рай, я должна была сделать только одно — вырваться из Эдема.

Я начала работать на месте захоронения, пользуясь большими кистями, чтобы как можно лучше очистить кости от земли. Вскоре стало ясно, что мужчина едва ли упокоился с миром. Я нашла три пулевых отверстия: одно в правой руке, которая лежала рядом с черепом, и еще одна пуля вошла в правую верхнюю часть лобной кости и вышла с левой стороны нижней челюсти. Как будто оружие наставили на него сверху.

И он лежал не один. Под скелетом земля была усеяна другими, более старыми костями — они располагались там геологическими слоями, словно пласты известняка.

Вэл приехал в девять; со своим древним парусиновым рюкзаком через плечо он походил на археолога, которым и был, прежде чем увлекся судебной антропологией. По опыту я знала, что в рюкзаке находятся лопаточки, кисти, чайные ложки и тонкие ситечки, а также несколько мешков для мусора и рулон «Китченпрайда» — водонепроницаемых пакетиков для завтрака с застежкой, «для сохранности и удобства» всех мелких останков.

— Полиция уже едет, — сказал он, добавив, что спешка вызвана надеждой найти здесь связь с убийством Салли. — Я объяснил им, что Айронстоуны долго занимались костяным бизнесом.

Оказавшись на месте захоронения, он принялся бродить вокруг, то и дело наклоняясь, чтобы пробормотать какое-нибудь замечание в диктофон:

— Куколки мух отсутствуют, отсюда можно утверждать, что объект после убийства не лежал на земле, а был затем похоронен на глубине более нескольких дюймов.

— Три пулевых отверстия тебе о чем-нибудь говорят?

— Четыре. — Вэл указал на маленькую трещинку, которую я пропустила, на правой бедренной кости мужчины. — Судя по углу, я думаю, первая пуля попала сюда, когда человек еще стоял, прошла сквозь бедро и раздробила кость, вынудив его упасть на колени. — Он указал на колени скелета, больше утопленные в землю, чем плечи.

— Он упал под странным углом.

Вэл задумчиво кивнул.

— Он, возможно, стоит спиной к убийце, а потом слышит что-то, что заставляет его развернуться. Видишь, правое бедро намного дальше левого, а кости стопы странно подвернуты под телом? И тогда, прежде чем он успевает повернуться лицом к стреляющему, пуля, ударившая его в бедро, валит его на землю, и он, падая, опирается сзади на левую руку — смотри, как глубоко впечатались в землю кости.

Он наклонился, чтобы исследовать правую руку.

— Я только предполагаю, но, мне кажется, мы обнаружим, что через руку и череп прошла одна и та же пуля. — Он пользовался маленькой кисточкой как указкой, чтобы обозначить детали. — Видишь, какой угол и как раздроблены кости пальцев? Он выставил руку — вот так. — Вэл поднял на меня глаза, заслоняя лицо рукой и вывернув ладонь наружу. — Может, умолял убийцу остановиться. Или просто пытался защитить себя. Естественное, хотя и довольно бессмысленное движение. Вторая пуля, значит, проходит сквозь его руку, входит вот здесь справа и идет вверх по черепу, оставляя вот это выходное отверстие — довольно аккуратное, если бы не скошенные края поверхности костей и эти легкие трещинки на прилегающем участке черепа. — Он встал, стряхивая землю с коленей. — Как только мы установим здесь координатную сетку и все сфотографируем, можно будет поискать пули.