Пылающие небеса - Андрей Земсков

— Понятно. А что вы ищете, и где оно находится?

— В курсах тока паханы нашего моба. Но даже они не в теме, где точно заныкан хабар. Они приказали шмонать всю планету.

— Хотя бы приблизительно, что это может быть. Насколько оно большое по размерам?

— Был базар, что, надыбав эту шнягу, АФА сможет убить всех людей и освободить Вселенную от нацизма. Наверное, эта шняга большая и смастрячена из железа. Шмонают с воздуха при помощи металлодетекторов. Но одновременно она должна поместиться в небольшой скоростной звездолет, который ждет на орбите…

— Какого типа звездолет?

— «Гадюка-два»…

Святобор задумался. «Гадюка-II» был относительно новым альдебаранским разведчиком-невидимкой. Он имел высокую скорость и его почти не могли обнаружить большинство локаторов дальнего обзора. Засечь его могли только новейшие имперские крейсера, да и то на меньшем расстоянии, чем обычный звездолет. Остальные корабли и станции планетарной обороны, оснащенные локаторами старых систем, могли засечь его только совсем вблизи. Но в то же время «Гадюка-II» имел небольшие размеры, слабое вооружение и не был предназначен для перевозки грузов. Значит, это неизвестное оружие, которое хотят найти на дне кукуевских болот, должно быть небольшим. Действительно, единственным шансом улизнуть от эскадры имперских крейсеров, которые шли к планете, было использование скоростного разведчика-невидимки. Но все остальные вражеские корабли были обречены. Значит, то, что лежит в кукуевских болотах, настолько важно для этой зловещей организации, что они не пожалели сил на разгром сил планетарной обороны и готовы бросить тысячи своих солдат, большое количество боевых машин и несколько десятков космических кораблей под пушки имперских крейсеров, как отработанный материал. Но, похоже, больше ничего от «расиянина» узнать не получалось.

— Ладно, обещали не отдавать Самосаду, не отдадим, — сказал Святобор. — Товарищи бойцы, выведите пленных на свежий воздух.

— Есть, товарищ лейтенант, — понимающе кивнул рядовой Томилин с улыбкой, которая не предвещала пленным ничего хорошего.

В дверях Томилин обернулся, и Святобор повернул большой палец правой руки вниз. Томилин кивнул и вышел вслед за пленными. Все было честно — обещали не выдавать Самосаду, так не выдали. Сами расстреляли. Прямо около трапа. Чтобы не пачкать кают-компанию. С юридической точки зрения тоже все было правильно. Расстрелянные не были военнослужащими армии какого-либо государства, которое официально бы находилось в состоянии войны с Империей Русь, следовательно, не могли считаться военнопленными и на них не распространялись соответствующие межпланетные конвенции. Они были членами преступной банды, совершившей нападение на мирную русскую планету и занимавшейся массовыми убийствами мирного населения, а за это полагалась смертная казнь. Исключение в обязательном порядке делалось только для добровольно сдавшихся. Но экипаж яхты был захвачен силой, а не сдался по своей воле.

Зачистив пленных боевиков, бойцы осмотрели окрестности. От всей базы полностью уцелели только три крайних ангара. Еще несколько ангаров были разрушены лишь частично, все остальные строения превратились в руины, а там, где был эпицентр взрыва, не осталось даже руин. Среди развалин лежали убитые русские бронепехотинцы в серо-зеленых бронескафандрах и вражеские боевики в черно-красных. Святобора удивило, что здесь, так же, как и в шахтерском поселке, враги не убирают трупы своих, оставляя их валяться на поле боя. Зато время и возможность пограбить враги находили всегда, это можно было увидеть по тому, что с трупов, как своих сообщников, так и русских солдат, было снято все, что представляло для бандитов ценность.

Русские бойцы подошли к наиболее сохранившемуся ангару. Ворота ангара оставались целы, но дверь рядом с ними была взорвана плазменной гранатой. Судя по тому, что за дверью лежали трупы двух вражеских боевиков, сраженных выстрелами из гиперлучевых автоматов, обороняющиеся продолжали оказывать сопротивление даже когда враг уже хозяйничал на территории базы. В ангаре стояли два истребителя. Один из них был наскоро отремонтирован и, похоже, уже готов к новому вылету, а второй — частично разобран и находился в стадии ремонта. Около него стояло ремонтное оборудование, лежали демонтированные поврежденные элементы и распакованные, но еще не смонтированные новые элементы бронирования и элементы бортовых систем. Вскоре разведчики обнаружили и техников, которые работали в этом ангаре. Их было пятеро, они сражались до последнего и погибли как герои. Кроме тех врагов, что лежали у входа, в ангаре было еще шестнадцать вражеских трупов, а погибшие техники так и лежали в дальнем конце ангара, даже после смерти сжимая в окоченевших руках гиперлучевые автоматы.

Святобор и Мечеслав осмотрели гидропривод ворот, он был цел, и при необходимости можно было выкатить отремонтированный истребитель. Затем Святобор залез в кабину и, пройдя идентификацию, включил тестирование бортовых систем. Действительно, истребитель был готов к полету, если не считать того, что была отключена левая пушка. Вероятно, техники получили приказ как можно быстрее вернуть машину в строй. А потому, заменив генератор защитного поля, отдельные элементы бронирования и кое-что из авионики, поврежденное орудие менять не стали, ограничившись его отключением, так как замена требовала частичной разборки корпуса и занимала много времени.

После осмотра ангара бойцы подошли к двери, которая вела в подземный ход сообщения. Ее до последнего обороняли погибшие техники. Так же, как и входная дверь, она была взорвана плазменной гранатой. Бойцы прошли в оплавившийся от плазменного взрыва дверной проем и по бетонным ступенькам спустились вниз. Там тоже были следы боя — полосы от лазерных лучей и гиперлучей на стенах, трупы вражеских боевиков в черно-красных скафандрах, несколько погибших техников в оранжевых комбинезонах и двое пилотов в своих серо-зеленых скафандрах. Все они сражались до последнего, обороняя подземные коридоры от вторжения вражеских сил. Они погибали под натиском толпы вражеских боевиков, но не сдавались.

Святобор, успевший за пару недель службы хорошо изучить эти подземные лабиринты, провел отряд к бункеру, где находились помещения, в которых пилоты готовились к полетам, проходили инструктаж и размещались дежурные экипажи. Здесь же находился пост управления полетами и центр управления базой. Именно там разведчики наткнулись на противника. В бункере оказался небольшой вражеский отряд, который расположился в помещении столовой и комнате отдыха. Вероятно, эти помещения вражеские боевики сочли наиболее комфортабельными. Разведчикам, для которых встреча с противником оказалась неожиданной, здорово повезло — враги сами не ожидали появления в бункере русских солдат. Вражеские боевики развалились в креслах и на диванах, сняв шлемы и перчатки. Некоторые даже сняли скафандры. Многие не потрудились держать под рукой оружие. Когда появились русские бойцы, враги болтали, смотрели гиперфильмы, обжирались взятой в столовой едой и пили принесенные с собой дурманящие напитки.

Разведчики среагировали быстро и длинными очередями из гиперлучевых автоматов начали крошить ненавистного врага. Застигнутые врасплох боевики, судорожно метались, ища укрытие. Те из них, кто успел схватить свои лазерные винтовки, пытались беспорядочно отстреливаться. Большая часть врагов была перебита почти сразу. Оставшиеся спрятались на кухне и в примыкавшем к комнате отдыха спортзале, ожесточенно отстреливаясь. Русские бойцы не стали соваться под лазерные лучи и решили зачистить занятые боевиками помещения плазменными гранатами. Сначала граната была брошена в спортивный зал. И сразу вслед за разрывом туда ворвались лейтенант Железякин и рядовой Томилин, добивая выживших. Затем то же самое они проделали и с теми, кто укрывался на кухне. Для того чтобы убедиться, что врагов в бункере больше не осталось, бойцы, соблюдая осторожность, обошли все помещения, но никого не обнаружили. В бункере царил разгром, было видно, что мародеры хозяйничали здесь долго и основательно. Они даже не столько грабили, сколько портили вещи и помещения, давая свободу своей маниакальной тяге к разрушению. Стены были разрисованы какими-то надписями, судя по сопровождавшим их рисункам, откровенно похабного содержания.