Всего одно злое дело - Элизабет Джордж

В подвалах была масса интересного: фигурные потолки, покрытые плесенью, неровные полы из камня и плиток, деревянные лопаты, прислоненные к огромным бочкам, невероятных размеров сита, сложенные в стопки, камин, который, казалось, все еще хранил горячие угли под слоем пепла. Запахи были очень сильными и разнообразными. Звуки – приглушенными: крики птиц снаружи, блеянье коз, звуки капающей воды; а над всем этим чуть слышная мелодия, как будто пение ангелов.

– Senti, Carina[82], – прошептала Доменика, приложив палец к губам.

Девочка притихла. Услышав эти чуть слышные звуки, она спросила:

– Angeli? Siamo in cielo?[83]

Доменика улыбнулась от мысли, что этот подвал может кому-нибудь показаться раем.

– Non angeli, Carina. Ma quasi, quasi[84].

– Allora fantasmi?[85]

Доменика улыбнулась. Призраки здесь не водились. Но она сказала:

– Forse. Questo luogo è molto antico. Forse qui ci sono fantasmi[86].

Хотя она ни одного никогда не видела. Потому что если даже призраки и ходили по вилле Ривелли, то за ней они не охотились. Ее преследовала только ее вина.

Она подождала несколько минут, чтобы Карина убедилась, что опасность ей не угрожает. Затем сделала приглашающий жест рукой. В этих мрачных помещениях еще много чего скрывалось. Может быть, даже прощение самой Доменики.

Показался неяркий свет. Он шел из подвальных окон.

Они были забиты мусором и покрыты грязью, но через них все-таки проникало достаточно света, чтобы освещать проходы, ведущие из одной комнаты в другую.

Та, которую она искала, скрывалась в глубине подвала. Эхо их шагов раздавалось под сводами, пока они шли туда. Эта комната была совсем не похожа на остальные, хотя вдоль ее стен тоже стояли бочки, но у нее был мозаичный пол, а в центре находился мраморный бассейн.

Именно отсюда доносились звуки капающей воды, которые они слышали. Вода лилась из родника, расположенного под полом виллы, набиралась в бассейн, а затем вытекала из него через отверстие в полу и текла своей дорогой, как уже многие и многие годы.

Три мраморные ступеньки вели в бассейн. По их краям рос зеленый мох. Дно бассейна было темным. Цемент, который скреплял мрамор, почернел от плесени. Воздух в комнате был спертым.

Но для Доменики самым важным был сам бассейн. Она никогда в него не заходила. Она избегала его из-за мха, и плесени, и Бог его знает чего еще, что могло бы жить на дне. Но сейчас она знала. Всемогущий Бог сказал ей.

Она показала на бассейн, сняла сандалии и пригласила девочку сделать то же. Затем сняла через голову свою тунику и аккуратно сложила ее на краю. Осторожно спустилась по скользким мраморным ступеням. Опять повернулась к девочке и повторила приглашающий жест. Fai cosi[87], казалось, говорили ее движения.

Но Карина стояла с широко раскрытыми глазами и не шевелилась.

– Non avere paura?[88]– cпросила Доменика. – Здесь нечего бояться.

Карина отвернулась. Доменика подумала, что девочка может стесняться, и закрыла лицо руками, чтобы дать ей раздеться. Но вместо звука снимаемой одежды раздались звуки удаляющихся шагов, и девочка исчезла.

Доменика опустила руки. Вокруг никого не было. Ее ноги скользили на мраморе, когда она выходила из бассейна. Она посмотрела вниз, чтобы не оступиться, и увидела то, что увидел ребенок.

Из-под тесного бандажа на груди текла кровь. Кровь от терний на остальном теле капала на ноги. Ну и вид у нее был перед девочкой, которая ничего не знала о ее грехе! Ей придется объясниться в той или иной форме.

Потому что было очень важно, чтобы Карина не боялась.

Барбара Хейверс давно завела своего человека среди представителей четвертой власти. У них было взаимовыгодное сотрудничество, которое она поддерживала. Иногда он предоставлял ей информацию, иногда она делала то же самое для него. Совместное шпионство, как она любила это называть, было не совсем обычной частью ее работы. Но возникали моменты, когда журналист мог быть полезен, и сейчас, после ее беседы с суперинтендантом Изабеллой Ардери, она решила, что такой момент настал.

Последняя встреча с ее агентом стоила Барбаре целого состояния. Она сдуру пригласила его на ленч, а он с удовольствием согласился. В результате ей пришлось заплатить за ростбиф, йоркширский пудинг и многочисленные закуски, получив взамен только одно имя.

Она не собиралась снова повторять эту ошибку, потому что не могла включить «получение информации от журналиста таблоида» в свой еженедельный финансовый отчет. Поэтому назначила встречу в Мемориале Уоттса[89]. Это оказалось очень удобно, потому что ее человек в эти дни сидел на судебном заседании в Олд Бейли[90].

Дождь начинался, когда Хейверс выходила из Ярда. Он усилился, пока она дошла до Поустменз-парк. Барбара спряталась под зеленой крышей, которая защищала мемориал от влияния времени и лондонской погоды. Перед одной из мемориальных табличек она зажгла свечку. Табличка рассказывала о самопожертвовании ради лошади. 1869 год, Гайд-парк, понесшая упряжка и дама в расстроенных чувствах. Смерть унесла ее спасителя, некоего Уильяма Дрейка. Увы, подумала Барбара, таких мужчин уже больше не делают.

Митчелл Корсико тоже был в своем роде человеком уникальным. Когда он показался со стороны Королевского судного двора, то был одет как обычно, то есть как американский ковбой. Барбара, как обычно, подумала, как ему это удается при его-то работе. Очевидно, как человек одевается, в «Сорсе»[91]не имело такого большого значения, как то, каким образом человек добывает информацию для этого лживого таблоида. Барбара была очень зла, и Корсико должен был сыграть свою роль. Так или иначе, но огонь должен был загореться под задницей суперинтенданта Ардери – задницей, на которую было затрачено столько занятий пилатесом. Барбара так решила. Она принесла с собой фотографии, которые смогла утащить из квартиры Ажара утром. Там была фотография Таймуллы, фотография Хадии и фотография Анжелины Упман. А кроме того, там была их общая фотография, сделанная в недалеком прошлом, когда они еще были счастливой семьей.