Тень от загородного дома - Валерий Пушной

— Кто это был?

— А черт его знает! — ответил Олег, заглядывая в салон авто. — Это надо узнать у нее! Теперь я стопроцентно убежден, что он встречался с нею! Стрелок хороший. В полутьме с такого расстояния и угодил, куда метил.

— Ты думаешь, он по колесу стрелял? — оправилась от испуга Софья, садясь на сиденье.

— Мы ему незнакомы, чтобы он метил в нас! Но догадливый — смекнул, что за ним ехали. Посиди, я колесо заменю. — Он открыл багажник.

В это время свет в окнах квартиры Млещенко погас. Настя, натянув на себя одежду Ивана, подпоясавшись его ремнем, глянула в зеркало в прихожей. Прыснула то ли от смеха, то ли от раздражения и поспешно выскочила за дверь, захлопнула за собой. И только тут сообразила, что с дамской сумочкой у нее пропал не только телефон, но и ключи от квартиры и от машины, и она не сможет попасть в квартиру и сесть в машину. Она яростно топнула ногой, но ничего уже не могла поделать. Беспомощно огляделась. Вдобавок ко всему собственный внешний вид убивал. Ее трясло от негодования. А тут еще яркое освещение на площадке, как будто специально, чтобы лучше разглядеть ее и посмеяться. Минуту постояла, остывая и раздумывая, вызвать лифт или пойти пешком. И потопала вниз по лестнице. А спустившись на этаж ниже, у мусоропровода в углу увидала свои вещи, скомканные и брошенные как попало. Тут же валялась и сумочка. Настя, обрадовавшись, подобрала вещи, проверила сумочку. Ключи были на месте. Вылетев из подъезда, она глазами поискала ночного гостя. Не нашла. Пустилась к машине. Распахнула дверь, бросила в салон вещи. Не обращая внимания на храпевшего Ивана, прыгнула за руль и завела мотор. Олег только начинал менять колесо, когда мимо промчалась машина Млещенко. Сплюнул от злости, посмотрев вслед. Зуловская была раздосадована.

Анализируя материалы последних событий, Акламин пытался выстроить логическую цепочку, увидеть некую закономерность. Но пока это плохо удавалось. Происшествия никак не связывались в единое целое. Каждое из них как будто существовало само по себе. Если в центре событий он ставил Римму Дригорович, тогда безусловным преступником виделся парень в зеленой рубашке, поиски которого пока не давали положительных результатов. Однако происшествия выстраивались определенной вереницей. Сначала возле дома Млещенко парень напал на Римму, потом его, вероятно, ранила Ольга, и теперь он захватил в больнице Дригорович, убив при этом врача, и похитил на парковке Ольгу. Версия как бы проста и понятна, и вроде бы укладывается в логику событий, хотя оставались вопросы, на которые не было ответов. Ибо получалось, что этот парень оказался настолько оборотистым, что одним махом спонтанно сумел сделать все сразу. Ключевое слово тут — «спонтанно». Потому что при многих неизвестных спланировать подобное невозможно. Между тем из версии выпадали события с Ольгой в торговом центре и кража в квартире Корозова. Это будто существовало самостоятельно, само по себе. Хотя Аристарх интуитивно чувствовал, что связь есть. Если же во главу угла он ставил Ольгу, то выстраивалась другая версия, в которую никак не вплетались события, произошедшие с Риммой Дригорович. Такой вариант заводил в новый тупик. А если в центр событий помещался Корозов, тогда все приобретало аморфный характер: все вроде бы крутилось вокруг Глеба, но он при этом был сбоку припека. Наряду с этими версиями была еще одна мысль — слабенькая, ничем не подкрепленная, она крутилась у Аристарха в голове. В ней центром событий был Млещенко. Вариант также имел право на жизнь, хотя практически весь состоял из вопросов. Однако ни одной версии Акламин не сбрасывал со счетов. Все могло в любой момент перевернуться. Начать пришлось с разделения вопросов на несколько групп. В первую отобрал те, которые подходили для каждой версии. Потом выделил в отдельные группы те, которые касались отдельных версий. Отдал в оперативную разработку. Неопределенности было много, может быть, даже слишком. Но с этого всегда начиналось любое дело. Впрочем, Глебу обо всех этих неопределенностях не хотелось слышать. Сейчас хищения драгоценностей Ольги в торговом центре и в квартире отошли на последний план. Самым важным теперь было найти и освободить жену. Он не давал покоя Исаю, но, видя, что тот, издергавшись, ни за что зацепиться не мог, наседал на Аристарха. Но и у того наблюдал слабые подвижки. Похитители затаились, никак не давали о себе знать. Глеб не находил себе места. Но и Акламин не знал покоя. Времени катастрофически не хватало. Не было ни одной свободной минуты. Приходил домой разбитым и усталым, засыпал мгновенно, спал как убитый, а просыпался по утрам, не чувствуя себя отдохнувшим. В этот день рано утром, за два часа до того, как должен был разбудить будильник, его разбудил звонок телефона на прикроватной тумбочке. Измотавшийся за последние дни Аристарх не сразу услыхал звонок. Вернее сказать, услыхать-то он его услышал, но никак не мог быстро пробудиться. А когда проснулся и продрал глаза, то не сразу сообразил, что его оторвало от подушки. Очнувшись раньше, жена протянула руку к телефону, взяла с тумбочки и приложила к уху мужа. Она давно уже свыклась с его работой и, как боевая соратница (так он ее называл), была всегда начеку и наготове. Мало того, она была подругой Ольги Корозовой, а посему, помимо нажима Глеба, Аристарх испытывал ежедневное давление собственной жены. Та постоянно интересовалась, как продвигаются поиски Ольги. И ненавязчиво, с тонкой предупредительностью, как всегда элегантно, напоминала Аристарху, что Ольга ее подруга и что он должен особенно постараться и быстрее найти похитителей. Она была худенькой, небольшого роста, казалась даже хрупкой, но при этом имела железный стержень не хуже, чем у мужа. Иначе не смогла бы стать боевой соратницей оперативника, жить с которым приходилось, как в песне: ни минуты покоя. Резко подняв голову, Акламин из руки жены перехватил телефон и спросонья спросил:

— Кто это? Кто? Алло! А? Чего? — и, окончательно отбросив сон, стал слушать. — Так, так, так. Повтори. Понял, понял. Подъезжайте, собираюсь!

Приподнявшись на локте, жена внимательно слушала. И только когда он отключил телефон и спустил ноги с кровати, спросила:

— Что-то серьезное?

— Новый труп, — коротко отозвался Аристарх, ища ногами тапки на прикроватном коврике.

За окнами по улицам города уже стелился рассвет. В спальне можно было не включать люстру. Тоже сев, женщина вздохнула и прижалась к плечу мужа:

— Люди сошли с ума. Сколько можно убивать друг друга? Иногда мне кажется, что весь смысл жизни заключается в одном: выжить любой ценой. Но тогда вся вот эта красота, — она провела рукой по красивой обстановке спальни, — ничтожна, если жизнь не ставится ни во что. Помнишь, кто-то говорил, что жизнь — это борьба?

— Помню, помню, — подтвердил Аристарх. — И даже помню, кто это говорил.

— Это уже неважно, — махнула она рукой. — Но, глядя на твою жизнь, по-другому трудно ее представить.

Обняв жену за плечи, Акламин поцеловал ее в темечко, встал на ноги и посмотрел сверху вниз:

— Несчастные жены, у кого мужья работают оперативниками! И как они терпят их, не могу представить! Ну что за народ эти женщины! Не иначе инопланетяне какие-то. Да, умом Россию не понять.