Вне морали - Брайан Фриман

Треск рации заставил Страйда вздрогнуть. Он удивился, что ему удалось на несколько минут забыться, почти заснуть. «Снег начинается», – донесся из рации голос офицера.

Страйд чертыхнулся, поднялся с кресла. Невысокий фургон не позволял вытянуться во весь рост. Мышцы побаливали. Обычно Страйд каждый вечер делал несколько упражнений на растяжку, но в последние несколько дней заленился – и вот приходилось расплачиваться. Ныла рана на руке, ему ее прострелили несколько лет назад. В теплое время года она не беспокоила, но осенью и зимой регулярно давала о себе знать.

Страйд посмотрел в затянутое инеем заднее стекло. В свете фонарей, установленных для ведения ночных поисков, он увидел, как на землю тихо опускаются большие, пушистые хлопья. Все они, взятые по отдельности, не представляли опасности – просто тонкий пушок, готовый превратиться в воду, но миллиарды их складывались в плотное одеяло, готовое за час-два спрятать и само место преступления, и улики.

– Ну что там? Полная задница? – пробубнила Мэгги, не открывая глаз.

– К обеду будет кошмар, – ответил Страйд.

Он покосился в сторону леса, попытался представить место действия и само преступление. Рейчел сидит в машине убийцы, на пассажирском сиденье. Он подъезжает к амбару. Ему повезло – поблизости никого не оказывается. Никто их не видит. Но как с ее руки упал браслет? Они не стали бы заниматься сексом на улице – было довольно холодно. Они вышли прогуляться по лесу? Может, это его обычный ритуал, мирная прогулка с жертвой? Потом преступник затаскивает ее в машину, и браслет падает с руки. Значит, они боролись? И что произошло дальше?

Не исключено, что он попытался изнасиловать Рейчел в машине. Она вырывается от него, убегает. Он преследует ее, настигает, хватает за руку. Браслет падает на землю. Он валит Рейчел с ног и начинает душить. Но как он поступает с телом? Относит в лес? Кладет в багажник и едет, чтобы спрятать его в другом месте? Где?

Рация снова ожила, донесся полусонный голос офицера:

– Кто-нибудь в курсе, во что Рейчел была одета в ту ночь?

Страйд и Мэгги переглянулись. Мэгги нахмурила лоб, вспоминая:

– В черные джинсы и белую водолазку.

Рация замолчала, через несколько секунд опять заработала:

– В белую водолазку, говорите?

– Да, – ответил Страйд.

Новая пауза длилась немного дольше.

– По-моему, у нас тут кое-что для вас есть.

Это был небольшой треугольник материи, несмотря на проевшую и налипшую на него грязь, явно изначально белого цвета, с изодранными и обтрепанными краями сантиметров в двадцать и с хорошо заметным бурым пятном, въевшимся в волокна.

Эмили казалось, что она сходит с ума. Никогда еще с того страшного дня, когда она надавала пощечин Рейчел, она не чувствовала себя настолько одиноко. Она не в силах была сдерживать отчаяние, которое, накатывая волнами, захлестывало ее. Эмили словно плыла по морю без всяких надежд на спасение.

Оставляя на ковре смятую дорожку, она нервно ходила взад и вперед по комнате, то сжимая виски, то заламывая пальцы, то выбрасывая руки вперед. Немытые волосы падали ей на лицо. Она задыхалась, жадно хватала ртом воздух. В голове неустанно пульсировала боль, будто растущая и разрывающая ее изнутри опухоль.

– Сейчас я покажу вам браслет, – сказал детектив, входя в комнату, – а вы ответите, узнаёте вы его или нет.

Эмили закричала, как только увидела его.

Ей не верилось, что этот день может когда-нибудь настать. Она вспомнила, что ей рассказывала в студии мать другой девушки, Барбара Макграт. Как боялась она появления в дверях дома полицейских со скорбными лицами. Эмили не слушала ее. Ей хотелось верить, что ее Рейчел жива, однажды зазвонит телефон, и она услышит в трубке знакомый издевательский смех.

Ей верилось в это до последней секунды, той самой, когда перед ней выложили браслет. Теперь она знала точно – Рейчел мертва. Кто-то убил ее.

Полицейский выбил у нее из-под ног опору. Он ушел несколько часов назад, а она все металась по комнате, полубезумная от горя.

Эмили вдруг застыла, прислушиваясь к тихому гудению электродвигателя у входной двери, подававшего в комнату теплый воздух. Спирея постукивала ветками по оконному стеклу, царапая его. Жалобно поскрипывал пол в комнате, словно под тяжестью шагов невидимого призрака. Но отвратительнее всего раздавался в ушах монотонный стук клавишей. Щелк, щелк, щелк. Это Грэм, здесь же, в комнате, всего в нескольких метрах от Эмили, продолжал работать на своем ноутбуке.

Щелк, щелк, щелк.

– Я беременна, – сообщила Эмили и напряглась, ожидая его ответа.

Она сидела на диване в крошечной гостиной, неловко сложив руки на коленях. Грэм расположился в кресле напротив нее, держа в руке бокал с виски. Они только что закончили обед, ели приготовленную Эмили баранину на ребрышках, запивая шампанским.

Оба пребывали в блаженном расположении духа, отдыхали. В этот момент она ему все и выпалила.

– Ты говорила, что предохраняешься, – произнес Грэм.

Эмили наморщилась. Не такой ответ она ожидала услышать. В его голосе не было ни любви, ни радостного волнения, один легкий упрек.

– Да, я пила таблетки, но стопроцентной гарантии они не дают. Случайность. Божья воля.

– Я не уверен, что мы с тобой готовы к такому шагу.

– А я уверена, что к такому шагу никто не готовится заранее.

– Я говорю о ребенке. Нужно ли тебе сохранить его?

– Только не это! – воскликнула она. – Я не собираюсь убивать собственного ребенка.

Грэм молчал.

– Ты слышишь? Я не пойду на аборт. Как ты можешь предлагать мне такое? Ты же его отец. – Эмили поднялась с дивана, обошла столик, села перед Грэмом, взяла его ладони в свои. – Ты не хочешь, чтобы у нашего ребенка был дом и семья?

Всего несколько секунд он ошеломленно глядел куда-то поверх ее плеча, затем едва заметно кивнул. Эмили почувствовала громадное облегчение, широко улыбнулась, не скрывая радости. Она подскочила, обвила руками его шею, крепко прижала к себе.

Она долго покрывала поцелуями лицо Грэма, потом торопливо зашептала:

– Давай поженимся как можно быстрее. В будущую субботу.

Грэм улыбнулся в ответ.

– Хорошо. Уедем на уик-энд куда-нибудь на побережье, найдем тихую сельскую церковь. Если хочешь, возьмем с собой Рейчел.

Его слова вызвали в ее сознании неприятное легкое облачко. Счастливая минута заставила Эмили забыть о дочери. Но и оно сразу растаяло. Она почувствовала себя сильной и уверенной. «Все правильно, именно так и надо сделать. Может, ей наконец-то удастся создать семью. Семью, которой не нужно будет беспокоиться о деньгах».