Дочь Лунной богини - Сью Линн Тань

хозяева старательно держали за зубами. Единственное, что Миньи любила больше сбора сплетен, — это делиться ими со своими друзьями.

— До замужества Ее Небесное Величество была принцессой империи Феникс. И поначалу ее нрав не отличался злобой. Но все изменилось после смерти любимых родичей.

Я впервые слышала об этом. И к моему удивлению, от известия о ее потере в груди вспыхнула жалость.

— Что с ними случилось?

Лицо Миньи омрачилось.

— Трагичная история. Императрица — родственница госпожи Сихэ, богини Солнца, которая живет в Благоухающей тутовой роще в восточной части небес. У нее родилось десять детей, которых она по одному сажала в запряженную фениксом колесницу, чтобы те прокатились по небу. В мире смертных этих могущественных созданий из чистого света и тепла почитали за солнце.

У меня все застыло внутри.

— Десять детей? Десять солнц? Они родственники Небесной императрицы?

Миньи помешивала кипящую кастрюлю с лапшой и, к счастью, не обратила внимания на мое растущее беспокойство.

— Фениксы — близкие родственники трехногих солнечных птиц.

Солнечные птицы. Эти слова обожгли меня.

— Что случилось? — выдохнула я.

— Много лет назад госпожу Сихэ тяжело ранили. И чтобы помочь ей, императрица отправила верного генерала в Благоухающую тутовую рощу, чтобы он управлял колесницей от ее имени. Ему велели брать с собой только по одной птице, но он не уследил, и все десять разом запрыгнули в колесницу и улетели на ней. Генерал не смог их остановить. А солнечные птицы не пожелали возвращаться и катались по небесам день и ночь. — Миньи замолчала на мгновение. — Это было ужасное время, когда солнце слепило глаза, а жар обжигал кожу. Смертным досталось сильнее всего, потому что их хрупкий мир оказался на грани разрушения. Небесный император отправил гонцов, чтобы они отругали солнечных птиц, но те не стали никого слушать, — продолжила она. — И носились по небу так быстро, что никто не мог их поймать. Император мог бы сразить их сам, но императрица встала на защиту родичей. Солнечные птицы вполне могли сжечь мир дотла, если бы их не сбил храбрый смертный.

Отец. У меня задрожали ноги. Я схватилась за край стола, случайно задев локтем миску с желтыми сливами, которая упала на пол и покатилась в сторону. Радуясь возможности спрятать лицо и скрыться от разгневанного взгляда повара, я быстро наклонилась поднять фрукты. А сама перебирала поблекшие воспоминания о книге, в которой смертные пересказывали историю отца. Там говорилось, что солнечных птиц любили и защищали боги. Но почему там не упомянули, что они были родственниками Небесной императрицы? Неудивительно, что она хотела наказать отца за их убийство.

Я сглотнула, чтобы промочить пересохшее горло.

— Смертный… Что с ним случилось?

Миньи посыпала нарезанным зеленым луком лапшу в двух мисках, а затем поставила их на поднос из полированного дерева. Подумав немного, она добавила к ним небольшую чашу с овощами и тарелку с цзяоцзы. А я в это время старательно подавляла в себе желание схватить служанку за руку и вытрясти остатки информации.

— О, император высоко оценил деяния смертного и вознаградил его эликсиром бессмертия.

— Разве Его Небесное Величество не рассердился из-за убийства родственников императрицы? — Я даже не пыталась скрыть требовательные нотки в голосе.

Миньи наклонилась ко мне.

— Поговаривали, что император сам приложил руку к убийству солнечных птиц, — тихо сказала она. — Смертный сбил их с небес заколдованным ледяным луком, а еще надел амулет, который защищал его от их жара. Как простой человек мог бы заполучить такие сокровища, не говоря уже о том, чтобы использовать их без позволения Его Небесного Величества?

Что-то не сходилось. Зачем императору так поступать? Почему он сам не убил солнечных птиц? Неужели не стал делать этого, только потому, чтобы не ссориться с императрицей?

— Что случилось дальше? — спросила я, боясь услышать ответ.

Миньи удивленно посмотрела на меня. Возможно, она считала это концом истории. Мир спасен от гибели. Смертный вознагражден за свою службу Небесному императору.

— Госпожа Сихэ разъярилась из-за смерти своих детей и прекратила любое общение с императрицей. Императрица Феникса как родственница богини Солнца тоже разгневалась. И если до этого много говорили о помолвке между дочерью госпожи Сихэ и Его Высочеством, то после того случая все стихло. Это ужасно, так как Фэнмэй — самая подходящая для него партия. Некоторые, конечно, жаловались, что принцесса на сто лет старше Его Высочества. Но это совсем незначительная разница для бессмертных.

Ливей никогда раньше не упоминал о помолвке, хотя теперь становилась понятна его странная реакция этим утром, когда он услышал имя принцессы. Его окружало так же много слухов, как цветов на персиковом дереве, поэтому я стала относиться к ним словно к опавшим лепесткам — забывала о них, как только те опускались на землю. Да и сейчас меня волновало совсем не это.

— А что случилось со смертным после того, как ему вручили эликсир? — спросила я, надеясь, что она не заметит моего излишнего интереса.

Я так надеялась получить зацепку о местонахождении отца.

Нахмурившись, Миньи поставила фарфоровый чайник на поднос. Аромат жасмина тут же наполнил ноздри.

— Смертный никогда не поднимался на небеса как бессмертный. И никто не знает, что с ним стало.

Ее голос затих, когда она резко отвернулась. И я не стала расспрашивать дальше. Меня не удивило, что Миньи не упомянула о вознесении моей мамы. История о том, как наказали богиню Луны, не самая популярная здесь. Их Небесным Величествам не нравилось, когда напоминали о тех, кто вызвал недовольство императорской четы.

Я сжала в руках поднос, поблагодарила Миньи и покинула кухню, все еще пытаясь осознать услышанное. Императрица невзлюбила меня за то, что, на ее взгляд, я недостойна занимать место компаньонки ее сына. Насколько же сильной будет ярость правительницы, если она когда-нибудь узнает, что мой отец убил солнечных птиц. Я сделала глубокий вдох, чтобы унять расшалившиеся нервы. Интуиция не подвела маму. Императрица действительно затаила обиду на отца. Не стоило ждать от нее милосердия, она ухватится за любую возможность уничтожить нас. «Но я не позволю ей этого», — решила я. Хотя сейчас могла лишь тренироваться изо всех сил, чтобы оттачивать свои навыки, пока не найду способ помочь нам всем.

Вернувшись в комнату Ливея, я с облегчением обнаружила, что императрица уже удалилась. В таком настроении мне вряд ли удалось бы правдиво изобразить уважение или покорность. А судя по тому, что завтрак прошел в молчании, Ливей тоже не желал болтать попусту. У Миньи получились прекрасные пухлые цзяоцзы со свининой и луком-пореем, обжаренные до хрустящей корочки. Но на вкус они мне казались как бумага.