Константин Великий. Первый христианский император - Джордж Бейкер

Юридическое преследование сообщества, подобного христианской церкви, не могло не нанести этому сообществу серьезного материального ущерба. Благодаря политике своего отца и относительной малочисленности христиан в Галлии и Британии Константин до сих пор не сталкивался с подобной проблемой. В Риме она встала перед ним в полный рост. Если христианство больше не считалось преступлением и принадлежность к этой церкви не каралась законом, то христиане не должны были нести урон от гонений, которые теперь признавались незаконными. Материальные потери христианской церкви следовало возместить, в соответствии с тем же самым принципом, по которому христиане освобождались из тюрем после подписания эдикта о веротерпимости. Никакие разумные аргументы не оправдывали продолжение наказания при отсутствии состава преступления.

Римская система правления, возможно, имела свои недостатки, однако она всегда строилась на принципе законности. Очевидно, Константин увидел и принял логику доводов епископов, и, возможно, по его просьбе они не стали требовать от него немедленных действий. Этот вопрос следовало обсудить с Лицинием, и тогда, возможно, удалось бы добиться возвращения церковной собственности не только на западе, но и во всей империи. Именно такой план и был принят.

Одновременно он привечал лидеров христианской общины и был достаточно хорошо информирован, чтобы не высказать своего удивления, когда перед ним представали аскеты с железной волей и в непривычных одеяниях – такой тип людей нам теперь хорошо знаком, но тогда был внове.[32]

Константин заново отстроил церкви, разрушенные во время гонений, и дал деньги на благотворительные нужды, возможно, эти средства пошли примерно на те же цели. Евсевий говорит, что он ввел в практику помощь беднякам, а также тем, кто когда-то жил богато, а потом скатился в нищету, – в частности, вдовам и сиротам-девочкам, которым обеспечивал приданое. Для империи это не было чем-то абсолютно новым. Практика оказания помощи нуждающимся возникла чуть ли не вместе с появлением принципата. Соответственно действия Константина представали не как нововведение, а скорее как возврат к стабильности и старым традициям после эпохи хаоса. Эти действия сделали его особенно популярным в среде, где благотворительность и добросердечие считались главными добродетелями.

Распуская преторианскую гвардию, Константин преследовал свои собственные цели. В новой военной организации, которую начал создавать Диоклетиан и которую совершенствовал Константин, не было места гвардии, которая всегда была источником бунтов и волнений. Если бы по этому вопросу поинтересовались мнением сената или епископов, они бы, вероятно, затруднились ответить, было ли упразднение преторианской гвардии им на руку или нет. Дело в том, что преторианцы не раз обеспечивали Риму главенство при выборах императора и в выработке политики. Однако с самого начала они были орудием в руках императоров – ставленников армии; их присутствие в Риме свидетельствовало о той замаскированной войне, которую Тиберий вел против сената; их сила использовалась, чтобы нейтрализовать влияние сената и контролировать его власть; роспуск преторианской гвардии в конечном итоге означал восстановление независимости Рима. Обретение независимости не означало исполнения всех надежд и чаяний Рима или возвращения великих дней Цинцинната или Вера. Однако эта вновь полученная самостоятельность, не имевшая столь ярких внешних проявлений, по сути оказалась не менее значимой. Духовный суверенитет Рима, его способность вершить судьбы мира имели своим истоком тот день, когда была распущена преторианская гвардия. Тот факт, что церковь, а не сенат, приняла эстафету власти, возможно, представляет пример победы сильнейшего.

Константин оставался в Риме недолго – возможно, пару месяцев. Он и в дальнейшем не часто навещал город. Однако этот короткий промежуток времени был чрезвычайно значимым. Старый сенаторский Рим не упустил возможности отметить триумф Константина состязаниями и празднествами. Некоторые здания, возведенные Максенцием, в результате были посвящены победе Константина, и, поскольку классический Рим теперь был слишком беден и лишен талантов, чтобы возвести триумфальную арку в честь, возможно, самого великого своего воина, римляне разобрали арку Траяна, чтобы построить арку Константина. Это было все, на что оказался способен Рим. Однако пока сенат, в котором когда-то выступал Камилл, осыпал Константина весьма скромными и неуверенными почестями и восхвалениями, церковь, к которой принадлежали впоследствии Григорий Великий и Иннокентий III, стремилась представить Константина как христианского воителя, позднее так воспринимались Карл Великий и Людовик Святой. Арка Константина остается свидетельством смерти классического искусства. Не осталось и следа от тех статуй, которые, говорят, были воздвигнуты в то же время и изображали Константина, несущего крест. Однако следующая тысяча лет является наглядным подтверждением внутренней силы и истинности его идей.

Переход власти из рук сената в руки церкви произошел практически незаметно и намеренно, однако это была настоящая революция, и двухмесячное пребывание Константина в Риме положило начало этому процессу.

Разумеется, рост влияния христианства и его борьба с государством являются предметом изучения теологов и историков религии. Но специалист по политической истории рассматривает проблему со своей точки зрения, и ему нет нужды вникать в вопросы теологии или религиозной практики. Для него церковь – это политическая организация, и притом одна из самых интересных в истории человечества. Ее конфликт с государством был борьбой между двумя институтами, построенными по абсолютно разным моделям. Власть церкви основывалась на принципах. Власть государства строилась на внешней дисциплине. Она оказывалась жестокой, поскольку в распоряжении государства не было общих объединяющих принципов и его целостность держалась на принуждении… Переход власти от сената к церкви означал переход от концепции права к концепции принципов.

Константин вернулся из Рима в Милан. Давайте более подробно рассмотрим некоторые особенности той церкви, концепцию которой он собирался обсудить с Лицинием.

Если мы рассмотрим историю гонений, предпринятых Диоклетианом на христиан, то увидим, что общество, будучи языческим, не проявляло никакой враждебности по отношению к христианству. Преследование христиан осуществлялось на официальном уровне и проводилось правительством; в легендах, подобных легенде о святом Альбане, есть свидетельства того, что эта политика была не слишком популярна среди обычных людей… Обыватель с интересом следил за тем, как лев в цирке разрывает на части пленника-германца, но не стоит забывать, что эти самые германцы часто сжигали дома и убивали родных таких же простых граждан империи. Однако у этого гражданина не было причин, чтобы получать удовлетворение при виде корчившегося в огне епископа или христианина, подвергаемого более легким видам наказания. Этот самый епископ, возможно, был ему хорошо знаком, он порицал его за его дурные привычки или помогал его обедневшим родственникам.

Благотворительная деятельность христианства иногда становится объектом суровой критики со стороны его противников. Однако обычай христианской церкви раздавать подарки, а не собирать сокровища был новшеством, потрясавшим воображение людей той эпохи. В этом церковь противостояла светской традиции Рима.