Обнимай и властвуй - Дженнифер Блейк

Фелиситэ вздернула подбородок.

— Правда? Даже если вы не верите ни единому моему слову?

— О человеке судят по делам, а не по словам.

— Это точно, — ответила она, слегка улыбнувшись. — Как же тогда можно судить о вас, Морган Мак-Кормак?

— Я предложил тебе достойный выход, — напомнил ирландец.

— Только вы сделали это просто так. Вы ведь не ожидали, что я приму ваше предложение всерьез!

— Тебе так кажется?

Взгляд его изумрудных глаз было трудно выдержать. Фелиситэ вновь посмотрела на грудь Моргана.

— Так вы перепачкаете кровью всю комнату, — бросила она. — Я сейчас принесу шкатулку для шитья.

Вернувшись, Фелиситэ поставила на туалетный столик плетеную коробку.

— Неужели вы не захватили из Испании хирурга, чтобы заниматься такими делами?

— Да, мы привезли с собой одного парня, но я скорее пойду к могильщику. До сих пор все, кто попадал к нему в руки, умирали от гангрены. А потом, он никогда не моется.

— Кстати, вам не кажется, что рану следует все-таки сначала промыть?

— Порезы от шпаги обычно остаются чистыми. Кроме того, из раны вытекло достаточно крови, чтобы смыть любую грязь. Я как-то разговаривал с одноногим пиратом, который советовал поливать раны бренди, а заодно принимать его внутрь.

— А вы не хотите промочить горло для храбрости? — поинтересовалась Фелиситэ сладким голосом.

— Нет, — просто ответил он. — Однако я вполне могу подождать, пока ты подкрепишь собственные силы.

— Я обойдусь без этого. — Лицо Фелиситэ снова приняло холодное выражение. Приблизившись к умывальнику, она налила в чашку воды и вымыла руки. Вода сделалась красной, но скорее' от окровавленных тряпок, брошенных Морганом, чем от запекшейся крови на ее ногтях. Выплеснув воду в кувшин, она вытерла руки и вернулась к своей шкатулке.

— Вам Придется сесть, — проговорила Фелиситэ, глядя через плечо.

— Пожалуй, я лучше постою.

— Если вам захотелось лишний раз похвалиться высоким ростом, то я просто не смогу дотянуться до раны, не встав на цыпочки.

Ее резкий тон, похоже, удивил ирландца. Фелиситэ показалось, что на его губах мелькнула кривая усмешка, когда он, раскачиваясь, подошел к стулу, убрал оттуда одежду и опустился на него, выставив вперед ногу.

— Я к вашим услугам, — медленно проговорил Морган. Продев в иглу черную шелковую драпировочную нитку, самую крепкую, которая у нее была, Фелиситэ прошла в гостиную. Взяв со стола графин, она плеснула в бокал немного коньяку и, опустив туда иголку с ниткой, принесла его в спальню. Потом захватила с туалетного столика ножницы для вышивания и свечу. На стенах комнаты заплясали тени, когда Фелиситэ приблизилась к сидящему на стуле мужчине.

— Вы не подержите вот это? — спросила она, подавая Моргану медный подсвечник. — Мне понадобится свет.

В ответ он молча протянул руку. С чувством растущей тревоги Фелиситэ обошла стул с другой стороны, приблизившись к Моргану справа. Теперь, стоя совсем рядом, она разглядела на его груди длинные красные полосы, оставленные ее ногтями и ставшие хорошо заметными при свете. Эта картина не доставила девушке никакого удовольствия, наоборот, ей стало слегка не по себе, и теперь она старалась смотреть только на глубокую свежую рану, пересекавшую грудь ирландца.

— Осторожно. — Морган стремительным движением поймал золотистую прядь волос, свесившуюся с плеча Фелиситэ, когда она наклонилась к нему. Девушка в испуге подалась назад, прежде чем поняла, что он хотел отвести ее волосы от пламени свечи. Морган уже не отпускал волосы Фелиситэ, он как будто привязал ее к себе тонкой блестящей нитью, глядя, как нежный шелковистый локон скользит у него между пальцев.

Она снова приблизилась к нему. Его замерший взгляд оставался столь бесстрастным, что она опустила ресницы.

— Вы точно хотите, чтобы я это сделала?

— Точно.

— Вам будет больно.

— Не сомневаюсь.

Фелиситэ не могла с уверенностью утверждать, что сумеет сделать то, что от нее требовалась, тем более для Моргана и в такой обстановке. Она ощутила легкую дрожь, идущую откуда-то из глубины тела и постепенно усиливающуюся по мере приближения к конечностям, становясь совсем невыносимой, достигнув пальцев. В довершение всех бед, она не смажет держать полы халата запахнутыми, наклонившись над Морганом, если ей придется действовать обеими руками.

— Попробуйте вспомнить, — посоветовал он негромким голосом, — какие чувства вы испытывали ко мне полчаса назад.

Наградив Моргана полным отвращения взглядом, она, затаив дыхание, выудила иголку с ниткой из бокала с коньяком.

Первый стежок был самым трудным. Фелиситэ удивилась тому, насколько неподатливой и упругой оказалась его кожа, кроме того, она никак не могла определить ее толщину. Морган смотрел на нее немигающим взглядом, ничем не выдавая нестерпимой боли, пронзающей тело с каждым новым стежком. Заметив, что он опустил глаза и глядит теперь на распахнувшиеся полы ее халата, Фелиситэ поджала губы, но сейчас она уже ничего не могла поделать; оборвать нитку, завязав узел после последнего стежка, можно было только обеими руками.

Закончив работу, она отступила назад и выпрямилась. Из раны продолжала сочиться кровь. Положив иглу с ножницами на туалетный столик, девушка сделала из бинтов тампон и смочила его в коньяке. Не успела Фелиситэ приложить тампон к зашитому порезу, как в спальню вернулась Ашанти. Посмотрев на хозяйку невозмутимым взглядом, она вылила в таз воду, которую принесла в банках.

— Ванна готова, мадемуазель.

Возникла неловкая пауза. Держа в одной руке тампон, а другой стягивая полы халата, Фелиситэ переводила взгляд со служанки на мужчину, столь нагло обосновавшегося в ее спальне. Какой бы чистоплотной она ни была, она не могла раздеться и встать в таз в присутствии Моргана Мак— Кормака.

Тот изучающе посмотрел на девушку, на мгновение задержав взгляд зеленых глаз на ее побледневшем лице, а потом на Ашанти, в неподвижной позе стоявшую наготове рядом с тазом.

— Я подожду в соседней комнате, — бросил он и резким движением поднялся со стула.

Благодарность показалось Фелиситэ неуместной, и она старательно гнала ее прочь. Морган уже подошел к двери, когда она заметила, что все еще держит в руке моток бинтов.

— Подождите. Ваше плечо… Я сейчас его перевяжу.

— Позвольте мне, мадемуазель, — сказала Ашанти, проскользнув вперед.

— Да, наверное, так будет лучше. — Фелиситэ вспомнила, что Ашанти имела дар врачевания.

Взяв из рук Моргана свечу, служанка поставила ее рядом с тазом. Затем, слегка дотронувшись до плеча ирландца, она жестом указала ему на гостиную, где ярко горели свечи в только что зажженном канделябре. Он молча вышел в соседнюю комнату.