Обнимай и властвуй - Дженнифер Блейк

Морган сделал шаг в ее сторону. Фелиситэ двинулась вперед, ожидая, что в доме вот-вот загорятся яркие огни и она увидит ступеньки, едва заметные в слабом свете фонаря мальчишки.

Раздался глухой удар, словно рядом с силой захлопнули дверь, вслед за ним послышался какой-то сдавленный звук, который можно было принять за голос Ашанти, вскрикнувшей в глубине дома, погруженного в темноту. Внезапно ночная тьма словно ожила, наполнившись быстро двигающимися тенями и наводящим ужас звоном извлекаемых из ножен шпаг. Новая вспышка молнии на миг осветила фигуры троих мужчин, бегом спускавшихся им навстречу, сталкиваясь друг с другом на узкой лестнице. Морган не стал терять времени. Он со скрежетом выхватил шпагу и намотал на правую руку полы домино, чтобы было легче защищаться от нападавших. Мальчишка позади сдавленно охнул и бросился наутек, оставив их в темноте. Чьи-то крепкие руки схватили Фелиситэ и с силой отбросили в сторону. Она упала на колени и, хватаясь за грубые камни, уложенные на земле в проходе, попыталась подняться, но ударилась о лестничные перила. Голову девушки пронзила неистовая боль. Еле-еле встав на ноги, она принялась звать Ашанти и горничную. Позади слышалось тяжелое дыхание, приглушенные голоса и проклятия. Морган вступил в схватку с напавшими на него людьми. Шарканье ног фехтовальщиков, яростный звон стали эхом отдавались в темноте прохладной ночи.

— Дубина! Ты чуть не проткнул меня! — прорычал один из незнакомцев.

— Валькур! — Фелиситэ опасалась, что среди них действительно находился ее брат, хотя ей не хотелось в это верить. Такое трусливое нападение троих на одного под покровом ночи нельзя было назвать местью или наказанием обидчика в соответствии с благородными правилами дуэльного кодекса. На ее глазах совершалось расчетливо продуманное убийство. Этому подлому поступку невозможно было придумать оправдание, его могли совершить только люди, начисто лишенные чести.

— Ашанти! — закричала Фелиситэ. — Свет! Принеси фонарь! — Валькур может отказаться от своей затеи, испугавшись, что его узнают. Пока еще не поздно…

Ответа не последовало. Охваченная смятением, Фелиситэ поднялась наверх. Она сейчас не думала о том, что случилось с ее служанкой и с остальными женщинами. Для этого у нее еще будет достаточно времени. Фелиситэ толкнула дверь, ведущую в комнаты, где она жила с отцом. Дверь оказалась незапертой, ее просто прикрыли, чтобы свет от единственной свечи, горевшей в гостиной, не попадал на лестницу. Схватив медный подсвечник и загородив тонкую свечу ладонью, она бросилась обратно.

Столкнувшись на повороте лестницы с полковником Морганом Мак-Кормаком, Фелиситэ замерла на месте. Он держал в руке окровавленную шпагу, его мундир был разорван от груди до плеча и на нем расплывалось темное пятно. Застывшее лицо ирландца напоминало зловещую маску.

— Вам это не понадобится, — проговорил он тихим голосом, — хотя ваша помощь наверняка пришлась бы очень кстати моим противникам. При свете им удалось бы сразу добраться до меня, вместо того чтобы тыкать шпагами друг друга.

— О чем вы говорите? — прошептала девушка. — Где они?

— Они не могли вас ждать. Убедившись, что шансы оказались не столь велики, как они предполагали, ваши сообщники предпочли сбежать, оставив вас одну… в моих руках.

— Сообщники?!

— Ваш брат и его друзья…

— Но они не… я…

Пламя свечи задрожало от короткого и резкого взмаха шпаги.

— Вы что, считаете меня полным идиотом? Я видел вас рядышком сегодня вечером. Если бы у него было больше времени, чтобы обдумать план, Валькур Мюрат наверняка устроил бы засаду в более подходящем месте. В такой тесноте у одного всегда больше преимуществ, если на него нападают больше двух, особенно в темноте. Ему-то незачем разбирать, кто враг, а кто нет.

Морган сделал шаг в сторону девушки, и Фелиситэ невольно подалась назад.

— Я рада, что вас… не ранили.

— Не притворяйтесь. Вы несли зажженную свечу, единственное, что могло помочь вашему брату. Одного этого вполне достаточно, чтобы обвинить вас.

— Я не собиралась им помогать… Я не знала, что на вас хотели напасть… — бормотала Фелиситэ, между тем как Морган медленно поднимался по лестнице. Почувствовав безотчетный страх, она отпрянула назад, каждым напряженным нервом ощущая, как сокращается расстояние, отделяющее ее от дверного проема.

— Ты, наверное, ожидала, что я поверю твоей трогательной заботе о папаше, этим твоим половинчатым обещаниям, которыми ты соблазняла меня, словно осла морковкой, всем этим сладким и нежным приманкам? Ты обманывала меня до тех пор, пока я не решил, что ты на самом деле такая, какой прикидывалась, до тех пор, пока я не попался в твою ловушку! Но если ты согласилась стать приманкой, тебе сейчас придется узнать, к чему это иногда приводит…

Пристальный взгляд его изумрудных глаз выражал презрение, и еще Фелиситэ почему-то решила, что он сейчас смеется над самим собой. Она чувствовала опасность, которая будто пронизывала воздух и отдавалась в ее мозгу набатным звоном. Добравшись наконец до верхней ступеньки, девушка стремглав бросилась в комнату, захлопнув за собой дверь, уперлась в нее плечом и стала торопливо шарить пальцами в поисках запора.

Не успела она накинуть щеколду, как мощный толчок отшвырнул ее назад. Выпавшая из рук свеча отлетела на скомканный ковер, медный подсвечник со звоном покатился по деревянному полу и ударился о стену. Снова послышался звон металла — это Морган отбросил в сторону шпагу.

Через мгновение он очутился рядом с Фелиситэ в кромешной тьме, и вцепившись пальцами в плечи, с силой притянул ее к себе. Его жесткий рот впился в ее губы, как будто желая наказать ее и в то же время наслаждаясь тем, что ему наконец удалось овладеть ею. Фелиситэ отворачивала голову, извивалась, изо всех сил стараясь вырваться из его цепких рук, но напрасно. Он рывком прижал ее вплотную к своей твердой, словно доска, груди, и она почувствовала, как напряжены его мощные мышцы.

— Нет!.. Вы ничего не поняли… — сдавленно проговорила она, но он не дал ей закончить, снова впившись в ее губы. Руки Моргана заскользили по спине девушки, пока он не нащупал вырез хитона. Одним рывком он разорвал на ней и хитон, и нижнюю льняную рубашку. Тонкая ткань расползлась со звуком, напоминавшим негромкий крик.

Почувствовав на обнаженной спине порыв ночного ветра, Фелиситэ поняла, что Морган тянет с плеч разорванный лиф ее наряда и что он вот-вот обнажит ей грудь. На какое-то мгновение она застыла в оцепенении, затем ее захлестнула волна гнева, тупой болью отозвавшаяся в мозгу и вызвавшая нестерпимый страх. В этот момент Морган наклонился, подхватил ее на руки и, прижав к груди, понес к открытой двери в ближайшую спальню, в ту самую, которую она занимала.

Фелиситэ отбивалась из последних сил, стараясь ударить ирландца ногами, изгибалась в его объятиях, едва не складываясь пополам, пыталась царапаться, несмотря на то, что он держал ее за руки. Но все оказалось напрасно. Морган рывком приподнял ее, так что у Фелиситэ закружилась голова, и грубо бросил на кровать.