Модель - Николай Удальцов

Эти слова не вызвали моего удивления, может быть, потому, что в душе я надеялся и рассчитывал на то, что они будут произнесены.

Хотя и не знал — на что, собственно, я рассчитываю.

И я соврал бы себе, если б сказал, что хотел, чтобы эта женщина побыла у меня только потому, что мне так легче было писать картину.

— Конечно, — ответил я. И прибавил на не всякий случай:

— И можешь быть уверена в моей интеллигентности, — еще не зная того, что наутро Элия припомнит мне эти слова.

А тогда, вечером, она сказала, улыбнувшись:

Я останусь у тебя, и ты расскажешь мне о реформах Гайдара и Чубайса.

Она осталась, и нам пришлось начать с Адама и Евы.

Так что к реформам Гайдара мы перешли только под утро.

Когда «ускорение» и «гласность» были уже в прошлом…

…Если задумаешься над тем, чем является жилище Гименея, то сразу поймешь, что это не дворец.

Дворец для его жилища излишне бомбобезопасен.

И не шалаш — шалаш слишком некомфортен.

Скорее всего, жилище Гименея это бунгало на береге теплого моря.

И, видимо, с порога этого бунгало Элия, последний раз блеснув глазами из-под сходившихся ресниц, прошептала мне несколько слов…

…Получилось все так.

Мастерская у меня не большая, и кровать, естественно, в ней единственная.

Когда я постелил ей постель, а для себя стал надувать матрац на пол, Элия, уже забравшись под одеяло, протянула мне руку:

— Иди уж сюда… Оккупант…

…Наши небеса пришли в соприкосновение…

— …Слава богу, — прошептала она наутро, улыбнувшись мне, — что в постели ты обходишься с женщиной не как интеллигент, а — как мужчина.

Я промолчал и не стал вступаться за интеллигенцию, хотя, по-моему, — интеллигентность это не извращение…

— …Хорошо, что ты не предложил нам стать друзьями, — проговорила Элия чуть позже; и мой ответ ей, думаю, был правильным:

— Мужчине дружить с красивой женщиной — значит не видеть того, что она красива…

…Но оккупантом Элия Вита продолжала меня называть все то время, что было отпущено нам в эту осень.

Правда, если говорить честно, это было не совсем правдой.

Ведь на самом деле она попросилась у меня переночевать, а осталась на всю экзаменационную сессию.

Впрочем, в Организацию Объединенных Наций я на эту оккупацию моей мастерской жаловаться не пошел.

А когда мы прощались с ней на вокзале, и она сказала:

— Приеду к тебе в следующую сессию. — Я в ответ поцеловал ее в приоткрывшиеся губы.

И прибавил совершенно искренне:

— Я буду ждать…

…То — было замечательное время с замечательной женщиной.

И мое отношение к ситуации упрощалось тем, что на моей совести была только еда на ужин и завтрак…

…Возможно, кто-то посчитает поведение этой молодой женщины аморальным.

А кто-то поймет, что иногда женщина должна быть умнее морали…

— … Это была женщина, с которой мне хотелось быть лучше, чем я есть, — сказал я потом поэту Ивану Головатову. — Я запомнил каждый день, проведенный с ней.

— У тебя хорошая память, — ответил мне Иван.

— Слава богу — нет.

— Почему?

— Потому что иначе — я помнил бы каждый случай, когда был не тем, кем хотел и должен был быть.

— А ты хотел бы, чтобы такая женщина посвятила тебе всю жизнь? — Иван прямо смотрел мне в глаза, и мне пришлось ответить ему тем же.

Таким же взглядом:

— Нет.

Вся жизнь — это слишком много.

— Почему?

— Потому что я не могу брать на себя такую ответственность за пожизненный выбор такой женщины…

(история «Нежности»)

…Не стоит упрощать мир до уровня идеалов…

…На деланье глупостей у людей ума всегда хватает; и почему-то умные идеи всегда реализуются лишь частично.

Полностью реализуются только глупости…

…Я давно заметил, что женщина, если она приложит силы, рано или поздно окажется там, где она захочет оказаться.

Эта женщина захотела оказаться в дерьме и оказалась в нем по самую макушку.

И история с ней показалась мне такой поучительной, что я просто не мог ее не обдумать…

…Она была такой красивой, что если бы я встретил ее в метро — наверняка проехал бы свою остановку.

А ее красоте улыбались бы даже зеркала…

…Когда-то, когда окончив школу и поступив на работу раскройщицей в какой-то мебельный кооператив, она казалась мне совсем маленькой.

Такой маленькой, что иногда, встречаясь с ней, возвращающейся с работы, я кормил ее гамбургерами и чизбургерами из только что открывшегося «Макдональдса» — думая, что у нас получается старая сказка наоборот: Серый Волк кормит пирожками Красную Шапочку…

…В то время она действительно была совсем ребенком, хотя, как и всякий ребенок, чувствовала себя взрослой.

Дети думают, что стремления делают их взрослыми.

Только по-настоящему взрослые, сохранившие стремления, понимают, что остаются детьми — не сохранившие стремления не понимают, что превратились в стариков.

И желания у нее были взрослыми по-детски:

— Я так хочу ребеночка, — сказала она мне однажды; и я просто молча улыбнулся ей в ответ.

Хотя слова у меня были:

— Дорогая, — в то время я еще не называл ее милой, — беременность в твоем возрасте просто неприлична. Как неприлична девственность после тридцати…

…Однажды мы встретились во дворе у продуктового ларька — авангарда рыночных отношений.

Она стояла, рассматривая витрину, и, увидев меня, спросила:

— Дядя Петя, можете инвестировать в шоколадку «Баунти»? — И я ответил в полном соответствии с духом времени:

— Инвестиционные программы не входят в мои перспективные планы. Но я готов спонсировать данную идею на принципах прямого финансирования…

…Когда однажды она простудилась, и я так испереживался за нее, особенно когда услышал ее чихание в телефонной трубке.

— А мама дома? — спросил я.

— На работе.

— А папа? — И она замолчала в ответ.