Ярослав Умный. Конунг Руси - Михаил Ланцов

Ярослава же ждала реорганизация вверенных ему сил.

Строй шириной в двести человек по общему разумению был признан избыточно большим. Да, если какое племя приведет свое ополчение, такой большой фронт может потребоваться. Но в целом – это лишнее. Потому что если племя приведет свое ополчение, то встречать его нужно будет на стенах города, а не в открытом поле. В остальных же случаях даже сотня во фронт – уже много.

А раз не надо, значит, что? Правильно. Пора было вводить специализацию. Тем более что он уже более полугода тренировал ополченцев работать с особой разновидностью пращи – фустибулой. То есть пращей с ручкой, радикально упрощающей ее использование за счет фиксации угла схода петли. Что в сочетании с керамическими снарядами давало очень неплохую точность обстрела.

Идею эту он начал обсуждать в кругу приближенных и командиров, возглавляющих как отряды ополчения, так и дружины. И она им понравилась.

Тем более что он не просто проговаривал, а еще и чертил на снегу палочкой различные схемы. Дабы проще было понять. Так что ополчение в итоге было разделено на три примерно равных отряда. Первый – копейщики, второй – топорники, третий – пращники, или фундиторы, как их назвал Ярослав.

При этом первому отряду ополчения было решено вернуть старые, большие щиты – аналоги греческих гоплонов. С плечевым подвесом. Только делать их по новой технологии, чтобы прочнее и легче. Ополченцам с ними было проще обращаться, несмотря на большую массу. Кроме того, порешили отбирать в первый отряд самых крепких, чтобы держали эти щиты нормально.

Второй отряд должен был получить, опять-таки, круглые щиты, только поменьше и с кулачным хватом. Да, выгнутые, это все признавали за преимущество. Но размер гоплона им был велик и неудобен, а вытянутые овальные щиты, изготовленные Ярославом, требовали большего навыка и иного стиля боя.

Третий же отряд… большой вопрос, что с ними делать. Копья им давать не было смысла. Топоры пока дорого, ибо ими хотя бы второй отряд вооружить. Так что решили ограничиться кинжалом и увеличенным запасом снарядов для пращи. И, может быть, маленьким круглым щитом.

С дружиной он поступил примерно так же. Выделил отряд копейщиков, отряд топорников, а вместо пращников решил делать лучников. В меньшем количестве. Но так и что? Тем более что у него и так имелись на службе два десятка византийских токсотов, то есть лучников, и развернуть их в три или четыре десятка было вполне реально. И проблема была не столько в людях, сколько в луках и стрелах. Они ведь использовали довольно дорогие клееные луки. Да и стрелы – недешевое удовольствие, технологически весьма муторное. Не говоря уже про перья стабилизаторов – это на одну стрелу их найти не проблема, на десяток – тоже, а на несколько тысяч для нормальных запасов? Вот! Поэтому Ярослав не спешил разворачивать большие контингенты лучников.

На этом и закончили.

Хотя почему закончили? Только начали. Ведь теперь, на фоне усложнения организационной структуры, должны были серьезно затрудниться тренировки. Да и с людьми требовалось разобраться. Ведь все эти отряды нуждались в руководстве. Из-за чего Ярослав задумался над расширением условно офицерского корпуса, вводя как командиров этих импровизированных сотен, так и их помощников не столько для управления в бою, сколько для тренировки и различных организационно-бытовых задач. И это не говоря о том, что вновь изменились вопросы по снаряжению, и нужно было полностью перекроить план работ кузнецов. Да, конечно, кузнецы уже завершили работу над обеспечением войск копьями и могли заняться топорами, которые технологически были проще, но планы-то были другими…

862 год, 15 апреля, Гнездо

Лед вскрылся еще в конце марта. Поэтому 15 апреля от Гнезда отходил первый купеческий караван викингов с честно награбленным имуществом и другими товарами. Они пришли через Двину сразу, как удалось туда добраться. Далее волоком через Касплю. Причем пришли, не пересаживаясь на моноксилы, а прямо перетащив волоком свои драккары. Небольшие, но все же драккары. Все три штуки. Судя по всему, они планировали не только торговать, но и кое-где пограбить. Впрочем, с Ярославом у них были хорошие отношения, и они охотно согласились подбросить до Константинополя его маму и ее сопровождающих.

Важным моментом было то, что наш герой отчетливо понимал – от торговли зависит благополучие Гнезда и его самого. Поэтому прикладывал все усилия к расчистке и благоустройству волока через водораздел от притока Двины к притоку Днепра. Он в 861 году нанял десяток ребят из племени кривичей для расчистки и благоустройства этого пути. За топоры. И в 862 году планировал продолжить эти работы. Однако уже сейчас от Двины до Днепра существовала узкая просека вдоль речного пути и волок с наведенными мостиками через ручьи и овраги. Да, деревянными. Да, кое-как. Но это все равно очень сильно облегчило волок. Давая возможность не перегружаться на моноксилы, а просто ходить не очень большими дракарами, заметно повышающими грузооборот.

В перспективе Ярослав вообще думал о том, чтобы построить небольшой судоходный канал с системой примитивных шлюзов и опорных прудов для питания водой этого пути. Но это – в перспективе. Далекой перспективе. Практически в грезах. Сейчас же он ограничивался тем, что просто облагораживал волоку, выделяя на это какое-то количество металлических изделий.

Так или иначе, но к весне 862-го об этом его деле уже знали знакомые викинги, которые решили рискнуть и проверить, пройдя там на драккарах. Да, технически они и раньше могли пробраться. Так что, по сути, ничем не рисковали. Вопрос был только в трудовых усилиях и времени. И у них все получилось, причем в разумные сроки. И именно им он и поручил Кассию с группой сопровождения. На волне вдохновения от успеха предприятия. А заодно с их помощью предпринял попытку выйти на рынки Византии со своими новыми уникальными товарами. Теми же клееными шлемами и щитами. И если со шлемами могли возникнуть проблемы и он не верил в их успех, то щиты и самим викингам понравились. А еще прихватили с собой пару корзин наконечников для стрел, подивившись тому, что они все один к одному.

– Ты полностью уверена? – спросил Ярослав Кассию незадолго до отправления.

– Да. Полностью.

– Это ведь риск. Большой риск. Мама, ты сама рассказывала, как бежала, опасаясь за свою жизнь. И теперь ты суешь голову в петлю по доброй воле? Зачем? Это глупо. Очень глупо.

– Сынок, ты слишком подозрителен, – мягко улыбнувшись, произнесла она и, чуть подавшись вперед, тихо добавила: – Это хорошая черта. Когда ты станешь Василевсом, она тебе сильно поможет.

– Мама, сколько раз тебе еще повторять? Я не хочу становиться Василевсом. Или ты меня не слышишь?

– Слышу, но думаю, что ты просто не понимаешь, от чего отказываешься.

– Я отказываюсь от кровавой каши, в которую ты меня хочешь втянуть. И из этой каши совсем не обязательно, что я выберусь живым. Ты понимаешь? Так что не делай глупостей.

– Сынок, – с укоризной в глазах произнесла Кассия.