Одинокий волк - Джоди Пиколт

Уолтер посмотрел на меня.

Я рассказываю тебе это для того, — сказал он, — чтобы ты понял: Зази к чудесам не привыкать.

Именно благодаря словам Уолтера «То, что он похож на собаку, совершенно не означает, что это собака» у меня рождается одна идея. Поскольку никто в здравом уме не притащит в больницу дикое животное, люди, увидев меня с Зази, решат, что это домашний питомец. А это означает, что нужно всего лишь придумать вескую причину, чтобы провести в больницу собаку.

По-моему, у меня два варианта: во-первых, можно сказать, что это собака, предназначенная для психотерапии. Я понятия не имею, практикуют ли в данной больнице подобного рода терапию, но знаю, что есть специально обученные лабрадоры, спаниели и пудели, которых приводят в детское отделение, чтобы поднять настроение больным малышам. Насколько я понимаю, эти собаки обычно старше, спокойнее и невозмутимее — у Зази практически не остается шансов.

Больше в больницах, кроме собак-поводырей, я четвероногих друзей не видел.

Нa заправке я покупаю страшные, огромные, черные солнцезащитные очки за два доллара девяносто девять центов. Звоню маме на сотовый и сообщаю, что уже еду, чтобы они с Карий ждали меня у папы в палате. Потом паркуюсь на стоянке перед больницей, подальше от других машин. Переднее сиденье мы отодвинули назад, чтобы всунуть клетку с Зази, — она заняла все свободное место. Я вылезаю из машины и открываю пассажирскую дверцу, не сводя сердитого взгляда с волка, сидящего за металлической дверью.

Слушай, — говорю я, — мне это нравится еще меньше, чем тебе.

Зази пристально смотрит на меня.

Я пытаюсь убедить себя, что, когда открою клетку, волк не вцепится зубами мне в руку. Уолтер уже надел на него ошейник, и все, что мне осталось, — прицепить поводок.

Что ж, даже если он меня укусит, я уже рядом с больницей.

Я проворно открываю клетку и защелкиваю тяжелый карабин на металлической петле на ошейнике волка. Он одним грациозным прыжком покидает клетку и начинает тянуть меня вперед. Я едва успеваю закрыть дверцу машины и поспешно достаю из кармана солнцезащитные очки.

Волк метит каждый столб, стоящий вдоль аллеи, идущей к больнице. Когда я дергаю за поводок, чтобы он поторопился, Зази оборачивается и огрызается.

Если сидящие за столиками информаторов медсестры и удивляются, что слепой тянет за собой собаку-поводыря, а не наоборот, то не говорят ни слова. Я благодарен Господу, что в лифте, который везет нас на четвертый этаж в реанимацию, мы одни.

Молодец! — хвалю я, когда Зази ложится на пол, скрестив лапы.

Но когда раздается звон колокольчика и дверцы лифта разъезжаются, волк вскакивает, оборачивается и кусает меня за колено.

Черт! — взвываю я. — За что?

Я наклоняюсь, чтобы посмотреть, не прокусил ли он до крови, но в открытых дверях лифта ждет девушка-волонтер с грудой папок.

Добрый день, — здороваюсь я, надеясь отвлечь ее от того, что у меня на поводке волк.

Ой! — удивляется она. — Здравствуйте.

Только сейчас понимаю, что я же слепой и не могу ее видеть.

Неожиданно Зази бросается по коридору. Я, тут же забыв о девушке-волонтере, пытаюсь не отставать. За мной следует не она, а другая медсестра. Она выше меня, и бицепсы на ее руках свидетельствуют о том, что она, скорее всего, «уложит» меня в армрестлинге. Я видел ее в тот день, когда впервые приехал в больницу, но до сегодняшнего дня она на работу больше не выходила, поэтому не узнает меня и не удивляется моей неожиданной слепоте.

Сэр, простите... Сэр!

На этот раз я не забываю обернуться исключительно на оклик.

Вы ко мне обращаетесь? — спрашиваю я.

Да. К кому вы пришли?

К Уоррену. Лукасу Уоррену. Я его сын, а это моя собака-поводырь.

Она складывает руки на груди.

На трех лапах.

Вы серьезно? — улыбаюсь я так, что на щеках появляются ямочки. — А я заплатил за четыре.

Медсестра остается серьезной.

Прежде чем собака войдет в палату, необходимо получить разрешение лечащих врачей мистера Уоррена...

Собаку-поводыря пускают во все места, открытые для посещения, где она не представляет прямой угрозы, — цитирую я информацию, полученную в Интернете благодаря мобильному телефону. — Трудно поверить, что в больнице нарушаются права американцев-инвалидов.

Собак-поводырей пускают в реанимацию, только рассмотрен каждый конкретный случай. Если вы секунду подождете, и могу...

Обратитесь в Министерство юстиции, — перебиваю я, когда Зази начинает сильно тянуть поводок.

Есть максимум пять минут, пока сюда не явится охрана, чтобы вывести меня из палаты. Медсестра продолжает кричать, а Зази тянет меня дальше по коридору. Он ведет меня прямо в палату отца, без лишних команд.

Кара сидит, съежившись в инвалидной коляске; мама стоит рядом. Отец так же неподвижно лежит на кровати, трубки тянутся от его горла и змеятся из-под вафельного одеяла.

Зази! — восклицает Кара, и волк наскакивает на мою сестру. Ставит передние лапы ей на колени и начинает облизывать лицо.

Он меня укусил, — жалуюсь я.

Мама отступает в угол, ей не очень уютно в одной комнате с волком.

А он не опасен? — спрашивает она.

Я смотрю на маму.

По-моему, уже поздно об этом спрашивать.

Но Зази уже отвернулся от Кары и заскулил у кровати отца. Одним легким прыжком волк вскочил на узкий матрас, лапами заключив, как в тиски, тело отца. При этом он осторожно переступает через трубки, спрятанные под одеялом.

У нас мало времени, — предупреждаю я.

Только посмотри! — отвечает Кара.

Зазигода нюхает волосы отца, его шею. Проводит языком по его щекам.

Отец недвижим.

Волк издает жалобный вой и снова облизывает лицо отца. Потом тянет зубами за одеяло и бьет по нему лапой.

Раздается зуммер, и мы все смотрим на аппараты, стоящие у кровати. Пришло время сменить капельницу.

Теперь ты мне веришь? — спрашиваю я Кару. На лице сестры написана решимость, губы сжаты.

Дай ему минутку, — просит она. — Зази знает, что он там. Я снимаю очки и встаю перед сестрой, чтобы она не смогла отвести от меня взгляда.

Но папа не знает, что Зази здесь.

Она не успевает ответить, как дверь распахивается и в палату входит дежурная медсестра с охранником. Я опять натягиваю солнцезащитные очки.

Это была идея моей сестры, — оправдываюсь я.

Мог бы сразу толкнуть меня под автобус, — бормочет Кара. Медсестра чуть ли не задыхается от возмущения.

Там. Собака. На кровати! — выдыхает она. — Уберите. Собаку. С кровати!