Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Одинокий волк - Джоди Пиколт

Одинокий волк - Джоди Пиколт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 97
Перейти на страницу:

Больше всего в первую ночь мне запомнилось то, что я чертовски потел, хотя было довольно холодно, даже морозно. Я делал шаг и прислушивался, не бросится ли на меня кто-нибудь. Хотя в ту ночь на небе рассыпалась всего лишь горсточка звезд, а луну застили облака, мои глаза уже настолько привыкли к темноте, что различали тени. Да и четкость мне была ни к чему. Нужно было, чтобы я мог заметить движение, мелькнувшие глаза.

Поскольку я практически ничего не видел, то вовсю старался использовать свои остальные чувства. Глубоко дышал, чтобы различить запахи животных, мимо которых я проходил. Прислушивался к хрусту, к шагам. Держался по ветру. Когда длинные пальцы рассвета вцепились в горизонт, у меня было ощущение, будто я пробежал марафон или одержал победу над целой армией. Я пережил ночь в лесу Канады в окружении хищников. И остался жив. И, откровенно говоря, это единственное, что имело значение.

ДЖОРДЖИ

На пятый день после аварии я уже знаю, какой суп будет на обед в столовой, в котором часу санитарки меняют белье и где у кофе-автомата в ортопедическом отделении хранится сахар. Я выучила объем больничных порций и беру Каре еще одну порцию запеканки. Я знаю по именам всех детских физиотерапевтов. В моей сумочке продолжает лежать зубная щетка.

Вчера вечером, когда я попыталась на ночь уехать домой, у Кары поднялась температура — развилось воспаление в месте разреза. И хотя медсестра уверяла меня, что это обычное дело, что мое отсутствие не имеет к этому никакого отношения, я до сих пор чувствую свою вину. Я сказала Джо, что останусь с Карой в больнице, пока ее не выпишут. Мощная доза антибиотиков сбила температуру, но дочь все еще плохо себя чувствует. Если бы не этот рецидив, мы, вполне вероятно, уже забирали бы ее сегодня из больницы. И хотя я понимаю, что такое невозможно — человек не может силой воли вызвать у себя воспаление, — где-то в глубине души я считаю, что тело Кары отреагировало подобным образом, чтобы оставаться поближе к Люку.

Я наливаю себе пятый за день стаканчик кофе, сидя в небольшой комнате отдыха, где стоит кофеварка, — хвала добросердечной медсестре! Удивительно, как быстро привыкаешь к чему-то экстраординарному. Еще неделю назад мой день начинался с душа с гелем, я собирала близнецам обед и провожала их до автобусной остановки. А теперь мне кажется вполне нормальным по нескольку дней носить одну и ту же одежду и ждать не автобус, а обход врача.

Несколько дней назад известие о черепно-мозговой травме Люка было для меня, как удар под дых. Сейчас я просто цепенею. Еще несколько дней назад мне приходилось силой удерживать Кару в кровати, чтобы она не сидела у постели отца. А теперь, даже когда социальный работник спрашивает, не хочет ли она повидать отца, Кара качает головой.

Мне кажется, дочь боится. Не того, что увидит, а того, что увидеть не сможет.

Я протягиваю руку к пакету молока в маленьком холодильнике, но пакет выскальзывает из рук и падает на пол. Белая лужа разливается у моих ног и даже затекает под холодильник.

Вот черт! — бормочу я.

Держите.

Какой-то мужчина бросает мне стопку коричневых салфеток. Я, насколько могу, пытаюсь вытереть лужу, а сама едва не плачу. Пусть бы раз — всего один раз — мне повезло!

Знаете, как говорят, — говорит мужчина, приседая рядом, чтобы помочь, — не стоит плакать над пролитым молоком.

Сперва я замечаю его черные туфли, потом синие форменные штаны. Офицер Уигби берет у меня из рук мокрые салфетки и выбрасывает их в мусорную корзину.

Наверное, у вас есть дела поважнее, — сухо отвечаю я. — Кто-то где-то наверняка превышает скорость. Или старушке необходима помощь, чтобы перейти улицу.

Он улыбается.

Вы бы очень удивились, если бы узнали, насколько в наши дни самостоятельны большинство старушек. Миссис Нг, откровенно говоря, меньше всего мне хочется быть докучливым, когда вам и так приходится несладко, но...

Вот и не докучайте! — взмолилась я. — Давайте на этом закончим. Пусть мою дочь выпишут из больницы, а бывшего мужа... — Я понимаю, что не могу закончить предложение. — Просто дайте нам немного передохнуть.

Боюсь, не могу, мадам. Если ваша дочь села за руль пьяной, ей предъявят обвинение в убийстве по неосторожности.

Если бы здесь был Джо, он бы знал, что ответить. Но Джо остался в моей прошлой жизни, он делает бутерброды близнецам и провожает их до автобусной остановки. Я распрямляю плечи, с уверенностью, о которой даже не подозревала, поворичиваюсь к полицейскому и пристально смотрю ему в глаза.

Во-первых, Люк еще жив. А это означает, что ваши обвинения незаконны. Во-вторых, можно считать моего бывшего мужа кем угодно, офицер, но только не дураком — он никогда бы не пустил Кару за руль, если бы она выпила. Поэтому, пока у вас не будет неоспоримых фактов и доказательств того, что моя дочь виновна в аварии, — до тех пор она просто несовершеннолетняя, которая совершила ошибку и напилась, поэтому за ней должен был заехать отец. Если вы собираетесь арестовать ее за управление автомобилем в нетрезвом виде, то, уверяю вас, нужно было бы арестовать всех подростков, которые присутствовали на той вечеринке. Если нет, тогда получается, что я была права и у вас есть дела поважнее.

Я протискиваюсь мимо него и проплываю в палату Кары с высоко поднятой головой. Джо бы мною гордился, он адвокат, и все, что говорит в пользу подсудимого, ценит очень высоко. Вместо этого я ловлю себя на том, что думаю о Люке. «В тебе есть огонь», — говорил он. Именно поэтому он на мне и женился. Он говорил, что под моей шелковой блузкой журналистки и за моим университетским дипломом — человек с широкими взглядами. Мне кажется, что он верил: человек с такой искрой сможет понять того, кто каждый день играет со смертью. И был искренне удивлен, когда узнал, что я хочу семью, сад, детей и собаку. Возможно, внутри у меня и есть искра, но мне необходимы крепкие, прочные стены, чтобы это пламя не задуло.

Вернувшись в палату Кары, я понимаю, что оставила свой кофе с офицером Уигби, а дочь моя не спит и сидит на кровати. Щеки ее горят, а лоб покрыт испариной — значит, температура спала.

Мама, — говорит она, и голос ее дрожит, — я знаю, как спасти папу.

ЛЮК

Через три недели, когда я шагал на северо-восток, неожиданно из-за дерева впереди меня показался волк. Если честно, я не мог бы сказать, был ли это тот самый волк, что подходил ко мне у ручья, или совсем другой. Он не сводил с меня золотистых глаз секунд тридцать — что кажется целой вечностью, когда стоишь лицом к лицу с диким зверем. Он не обнажал зубы, не рычал, не показывал страха, что заставило меня поверить, что он почуял мое приближение гораздо раньше, чем я его.

Потом волк отвернулся и ушел в лес.

В следующие несколько дней я встречал его, когда меньше всего этого ожидал. Я вытаскивал из силков свежую добычу, чувствовал, что за мной наблюдают, оборачивался — и видел волка. Случалось, открывал глаза после короткого сна — и ловил его взгляд издалека. Я не заговаривал с ним. Не хотел, чтобы волк видел во мне человека. Вместо этого каждый раз, когда он появлялся, я ложился на землю и катался на спине, подставляя свое горло и живот, — универсальный знак доверия. Выставляя напоказ свои самые незащищенные места, я давал понять, что он может меня убить — быстро или медленно, как пожелает, и как бы вопрошал: «Насколько ты уравновешен?» А что потом? Что должно произойти потом? Доминирующий волк сожмет мое горло зубами, а потом отпустит, словно говоря: «Я мог бы убить тебя... но решил пощадить». И таким образом распределятся роли в нашей иерархии.

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 97
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?