Религиозный сионизм. История и идеология - Дов Шварц

Массовое строительство поселений началось в 1975 году: основание Офры и противоречия по поводу группы «Элон-море» стали вызовами для правительства Ицхака Рабина. Конфликты закончились получившим широкую огласку выдворением из Себастии и последовавшим за этим компромиссом (по поводу военной базы «Кадум»). В течение двух последовавших лет поселенческое движение стало свершившимся фактом и продолжало разрастаться. «Гуш» разработала собственную тактику: ночью проводилась стремительная операция по заселению, за этим, как правило, следовало выдворение, потом это повторялось раз за разом. Одновременно «Гуш» развернула протестную деятельность в связи с подписанием соглашений с Египтом и Сирией при посредничестве американцев.

Выборы 1977 года, в результате которых к власти пришла «Ликуд» во главе с Менахимом Бегином, породили множество надежд, вскоре угасших. Серьезную озабоченность вызвало мирное соглашение с Египтом, подписанное год спустя в Кэмп-Дэвиде, а также его претворение в жизнь, по ходу которого в апреле 1982 года поселенцы были выдворены из поселения Ямит. Отношения с правительством Бегина были неоднозначными: хотя официально правительство поддерживало создание поселений, оно требовало от поселенцев соблюдения законов и следования мирным соглашениям. В этот период «Гуш» стала официальной партией и в результате утратила свою изначальную жизнеспособность и широкую поддержку. Кроме того, члены «Гуш» приняли активное участие в создании новой политической партии «Ха-техия» («Возрождение»), в которую вошли религиозные и светские сторонники идеи Великого Израиля, объединившиеся под лозунгом «Мы вместе». Последующий крах «Ха-техия» нанес «Гуш» существенный ущерб, поскольку, вместе с «Тами» (политической партией, объединявшей евреев ближневосточного и североафриканского происхождения), это подорвало авторитет НРП.

То, что Движение против ухода с Синая не смогло предотвратить эвакуации из Ямита, равно как и разоблачения «еврейского подполья» два года спустя – Аран видел в этом результат эвакуации, – свидетельствовало о процессах распада и краха. «Подполье», с одной стороны, осуществляло акты возмездия против арабов за убийства евреев, а с другой – пыталось инициировать событие, которое привело бы к апокалиптическим последствиям (взрыв мечетей на Храмовой горе). Члены подполья (Иегуда Эцион, Иешуа Бен-Шошан и другие) считали, что тем самым они восстановят национальную честь и поднимут дух народа; кроме того, они, по всей видимости, надеялись, что международная религиозная война, которая последует за уничтожением мечетей, приведет к апокалиптическому приходу обещанного избавления. Кризис, связанный с уходом с территорий, и разоблачение подполья лишили «Гуш эмуним» широкой поддержки, поскольку по ходу борьбы за Ямит имели место стычки с бойцами Армии обороны Израиля. Ливанская война, разразившаяся через несколько месяцев после эвакуации, увела этот вопрос на второй план массового сознания. Интифада началась в декабре 1987 года, и в этой связи «Гуш» снова оказалась в центре внимания, однако на тот момент процесс мирного урегулирования уже стал неизбежен[143].

Испытание для буржуазии

Рассмотрим теперь две основных группы, участвовавших в создании «Гуш эмуним». Представители среднего класса (такие как Гершон Шафат, Элияким Рубинштейн, Нисан Сломянский и др.) считали «Гуш эмуним» активным крылом сионистского движения. Однако именно они создавали мифы внутри движения, именно они прокладывали первые пути. В красноречивых репортажах Меира Хар-Ноя отчетливо виден «компенсаторный» механизм. Хар-Ной описывает, какое воодушевление испытывали люди, приезжавшие из больших городов для участия в операциях по заселению, при любом упоминании об их поступках в новостных бюллетенях. Религиозные сионисты из числа буржуазии понимали, что пресса обладает магической способностью влиять на общественное мнение и помещать определенные события в центр общественного внимания, они восхищались ее новоявленной способностью формировать повестку дня для всей страны и для всего мира: «Речь идет о проблеме международного масштаба» [Har-Noi 1995: 22].

Описания новой встречи с освобожденными землями носят едва ли не эротический характер, причем главной особенностью этого процесса названо слияние человека с природой. Примитивные условия жизни в арабских деревнях и городах усиливали эту атмосферу древности и чувство единения с библейскими землями. Описания, оставленные этими религиозными сионистами – горожанами, ближе по духу к традиции «Пальмах», чем «Мерказ ха-рав»: соприкосновения с природой подаются как что-то вроде пикников, а подготовка операции по заселению названа «чудным вечерком». Когда на северных границах возникли проблемы с безопасностью, члены «Гуш» вызвались дежурить в дружине в кибуце Сдех Неемия, отчего дух первопроходчества только укрепился. Танцы по ходу эвакуации с Себастии на базу «Кадум» описаны как «радость танцоров, которые заполнили улицы 29 ноября 1947 года» [Har-Noi 1995: 51]; то есть преобладало чувство, что они творят историю и создают новую общность, причем на сей раз основана она религиозными сионистами.

Религиозные сионисты из среднего класса взяли за образец деятельность членов «Херут», которые до рождения государства участвовали в подпольной деятельности и в итоге в 1977 году пришли к власти. Такому восприятию «Херут» сильно способствовали бывшие участники подполья и герои прошлых войн, например Ицхак Шамир и Мейр Хар-Цион. Бывшие члены «Эцель» и «Лехи» полностью разочаровались в политике Менахема Бегина и обучили членов «Гуш» целому ряду тактических приемов. Участники борьбы узнали, как скрывать свои цели, уходить от полицейских «хвостов», делая вид, что они медицинские работники, или под другими предлогами. Поселение на Себастии описывалось как спланированная «военная» операция. В описании поставок продуктов питания поселенцам использованы слова, какими описывают прорыв осады. Коллективная голодовка служит своего рода «мобилизацией». Депутаты от рабочих партий, в том числе Шимон Перес, Игаль Алон и их коллеги, постоянно демонстрировали свои симпатии к этим молодым людям, возвращаясь мыслями к собственной юности.

И наконец, в среде религиозных сионистов из числа буржуазии росли уважение и восхищение по отношению к теологической группе – ученикам рабби Цви Иехуды Кука. Ханаан Порат, рабби Моше Левингер и их друзья внедрили дух идейности в круги религиозных сионистов, проживавших в городах. Было очевидно, что благородно-возвышенные устремления «Гуш» носят мессианский характер. Однако не менее важен оказался и глубокий афронт, вызванный решением ООН от 1975 года, которое приравняло сионизм к расизму и тем самым сравнило его с нацизмом. После этого «Гуш» объединила в общий поток подавленные упования самого разного толка; для объяснения мощи их воздействия необходимы теологические, психологические и социологические теории.

Рабби Цви Иехуда Кук и группа «Гахелет»

В отличие от «горожан», последователи рабби Цви Иехуды Кука видели в «Гуш эмуним» движение религиозного возрождения и к его деятельности относились как к продолжению мессианского процесса. Как уже отмечалось, группа эта возникла в иешиве «Кфар ха-роех», которую тогда возглавлял рабби Моше-Цви Нерия. Координатором группы «Гахелет» – его назначил национальный совет «Бней Акива» – был Хаим Друкман. Среди членов группы, которые впоследствии перебрались в иешиву «Мерказ ха-рав» и провозгласили