Часовой механизм любви - Алла Полянская

– Разве что этот человек переоделся. – Егор вспомнил уютный уголок недалеко от лифта. – Огороженное растущими в кадках деревьями пространство, в коридоре в это время никого нет, все заняты. Кто-то назначил ей встречу и, дождавшись удобного момента, убил.

– Беда в том, Егор Алексеевич, что слишком многие хотели ее смерти. – Сорокин покрутил в руках пустую кофейную чашку. – Покойная не просто многим мешала. У нее была страсть. Она очень любила узнавать тайны других сотрудников и планомерно их изводить. Я думаю, что кое-кого она шантажировала – и ей платили. Вряд ли деньгами, факт взятки можно было бы доказать. Нет, ей платили тем, что выполняли ее приказы – она ведь организовывала травлю сотрудников. А очень сложно изводить того, с кем ты вчера мирно гонял чаи в кабинете, если у тебя нет для этого веской причины, Шаповалова эти причины искала – и находила. И я думаю, что разговор всегда был такой: увольняться бесполезно, куда бы ты ни пришел работать, позвонят о тебе справиться на прежнее место, а тут уж я позабочусь.

– Гадость какая…

– Да, хорошего мало. У Шаповаловой был компромат практически на всех, я думаю. Пропала ее записная книжка, с которой она никогда не расставалась.

– То есть вы предполагаете, что она узнала о ком-то что-то до такой степени горячее, что человек предпочел за это убить? Что это может быть?

– У каждого могли быть свои причины. Для кого-то даже обнародование информации о том, что он участвовал в убийстве Кеннеди – ерунда, а кто-то убьет за вполне, на посторонний взгляд, невинную вещь. Все дело в отношении шантажируемого к этой информации, в его собственной оценке. А вывернуть можно любой факт как угодно. Вот, смотрите: Шаповалова несколько лет была любовницей Попова, прежнего директора. Когда она попыталась перебраться в вашу постель, у нее ничего не вышло…

– Подождите! – Егор ошалело уставился на Сорокина. – Она ничего такого не пыталась!

– Пыталась. – Сорокин едва сдержал смех. – Вспомните, когда вы только пришли к нам, она пригласила вас на склад, чтоб вы сами якобы увидели, как организована у них погрузка.

– Ну да. Плохо была организована. И склад нерационально использовался, кладовщику было поставлено на вид, я там пару дней находился, пока люди уяснили, что я от них требую…

Сорокин хохотал, не в силах сдержаться. Егор удивленно смотрел на него.

– Я не понимаю…

– Егор Алексеевич, ну нельзя же быть таким буквальным! – Сорокин отсмеялся, но веселье не ушло из глаз. – Она специально кладовщика услала, грузчиков распихала по складам, надела юбку провокационную, споткнулась на лестнице, скажете, нет?

– Споткнулась, да. Неловко получилось.

– А вы, Егор Алексеевич, зашли на склад, полный матрацев, и принялись считать полки, вычислять коэффициент эффективности их использования и выяснять, где кладовщик, допустивший небрежность с товаром.

Егор отлично помнил тот день. И правда, Елена тогда пыталась переключить его внимание на что-то другое, но на что? Его настолько занимало то, что товар был навален как попало и что грузить его при таком хранении довольно сложно… А ведь Шаповалова пыталась взять его под руку, обратить его внимание, как она едва не разбила коленку – и правда, юбку она надела слишком короткую, но…

– Вот дьявол. – Егор озадаченно посмотрел на Сорокина. – Мне и в голову не пришло. Она что же, рассчитывала, что я прямо там повалю ее на матрацы и… Да ну, глупость какая-то.

– Рассчитывала, еще как рассчитывала. Мы на эту мыльную оперу целый месяц любовались – то попросит вас подвезти ее, то зайдет якобы по делу, а сама начинает болтать о вещах посторонних, шутить и демонстрировать грудь, а дверь открыта и все видят…

– Честно говоря, она меня отвлекала от работы, и я уж хотел попросить Наташу, чтобы она ее не пускала ко мне. И дверь стал закрывать.

– Ну, да. – Сорокин с сожалением потряс пустой кофейник. – Когда сотрудники поняли, что ей ничего не светит, все были очень рады.

– Зачем ей нужно было обязательно спать с директором?

– Это такой тип людей. – Сорокин вздохнул – ему хотелось курить. – Они ничего собой не представляют, но их самооценка гораздо ниже, чем они того заслуживают, а амбиций выше крыши, и вот эта разница между самооценкой и амбициями вызывает у них постоянное желание унижать других и добиваться своего любыми способами. Ну, и совесть у них отсутствует как понятие, они считают, что обычные человеческие чувства – это выдумки писателей и кинорежиссеров.

– То есть такие люди не испытывают никаких чувств?

– Испытывают. Страх, ненависть, неуверенность – то, что испытывает в той или иной степени любой из нас, но у нормального человека противовесом являются воспитание и совесть, а у этих людей такого противовеса нет. Шаповалова искренне не понимала, что она делает нечто дурное – а почему нельзя, ведь это приводит к нужному результату? Такие люди используют секс как способ контроля, и этим поднимают свою самооценку. С другой стороны, они пытаются контролировать остальных, шантажом или запугиванием добиваясь от них послушания. А с вами у нее ничего не вышло, вы даже не заметили ее суеты. Она очень серьезно собирала на вас компромат, вы это знаете?

– Нет. – Егор почувствовал, как закипает внутри злость. – Но я видел, что происходит что-то не то. Больше я не намерен игнорировать нездоровую обстановку, которая сложилась в коллективе.

– Трудно будет это переломить, Егор Алексеевич. Ведь ничего явного, за что можно уцепиться и доказать, нет. Фактически идеальное преступление, вот в чем все дело.

– Я сегодня заказал услуги финансового аналитика для всех наших подразделений. Думаю, кое-что появится уже завтра.

– Неужели саму Витковскую наняли? – Сорокин с уважением посмотрел на Егора. – Лучше нее никого нет, но к ней записываться надо за месяц.

– Мы с Ольгой Владимировной давние знакомые, она мне не отказала. Завтра все будет.

– А кто знал, что вы собираетесь это сделать? – Сорокин вдруг стал очень серьезным. – Кому вы об этом сказали?

– Никому. Я решил это в какую-то минуту просто по наитию, тут же позвонил Ольге Владимировне и договорился о встрече. В течение получаса все решилось, я скопировал документы на диск и взял копии отчетов из своего сейфа, чтобы никого не привлекать к этому делу. Я даже заплатить ей собирался из собственных средств, чтобы не пропускать их через нашу бухгалтерию.

– Что-то вас к этому подтолкнуло. – Сорокин напрягся. – Что вас тревожит, Егор Алексеевич? Об этом я должен знать, скажите мне.

– Я не знаю, имеет ли это отношение к происходящему на фирме. – Егор отчего-то очень не хотел говорить Сорокину о ДТП. – Накануне праздника меня на улице едва не сшибла машина. Полиция считает, что это было сделано намеренно.

– Почему?

– Нашлись свидетели, которые утверждают, что водитель намеренно пытался меня сбить. Но, поскольку я никого в этом городе не знаю, кроме сотрудников фирмы, это маловероятно.