Вакансия - Сергей Малицкий

– Ты сам-то как сподобился? – спросил Дорожкин. – С чего это вдруг сюда перебрался?

– Адольфыч уговорил, – хмыкнул Мещерский. – Я же объясняю, что он, наверное, тобой интересовался, выходит, и на меня наткнулся. Ну и оценил, стало быть, достоинства личности.

– Я не об этом, – пробормотал Дорожкин, запирая велосипед у «Норд-веста». – Пошли, угощу обедом. Я о другом. Что тебя заставило Москву оставить?

За столом разговор продолжился не сразу. Мещерский сначала было задумался, начал что-то пережевывать в голове, скашивая тревожный взгляд на Дорожкина, но хозяйка кафе времени на раздумья не оставила, почти сразу принесла и дымящийся борщ с пампушками, и заливное, и баранину в горшочке, и бутылочку массандровского хереса, который, как помнил Дорожкин, График предпочитал на всех корпоративных празднествах. Мещерский взял дело раскупорки в сильные руки, с энтузиазмом накинулся на борщ и вскоре раздобрел, а когда хозяйка выставила в качестве подарка блюдо белых сухариков с кунжутом и чесночком, восторженно закусил губу и показал Дорожкину сразу два больших пальца.

– Это не Кузьминск, Дорожкин, – прошептал он, отпивая золотистого напитка. – Это Эльдорадо! Шамбала! Шангри-Ла! Беловодье![11]Ты видел эту Наташу? Ручаюсь, что натуральная блондинка! А формы? Да что Наташа? Тут жрачка – как в лучших ресторанах. А цены, прости, конечно, но цены смешные. Я тут со своей зарплатой вообще могу жену не напрягать на кухне, вот только в кафешках этих и питаться. Нет, надо записаться, что ли, в какую-нибудь секцию, а то вовсе растолстею. Тебе Адольфыч не говорил? Тут на стадионе есть хороший бассейн. Конечно, только двадцать пять метров, зато дорожек не меньше десяти. Жаль только, машину на стоянке пришлось оставить, но так целее будет.

– График, – напомнил Дорожкин, – почему ты здесь?

– Да вот, – сразу поскучнел Мещерский. – Говорят, что беда не ходит одна. Мне еще повезло, что она ходит вместе с удачей, а по первости я думал, что зря у тебя компьютер покупал, решил уж, что заразился от тебя непрухой. Короче, кинули меня все мои клиенты. И потенциальные тоже поисчезали. В полмесяца рассосались. Кого переманили, у кого Сеть вдруг полетела, да так, что на меня всех собак спустили. Кто закрылся. Ну просто канализационное стечение обстоятельств. Не было такого никогда, хотя в экономике сейчас сам знаешь, что творится. А чтобы подвинуть кого, ну там пристроиться к администрации какой-нибудь, ресурс нужен, а я вот сразу как-то без ресурса оказался. Расслабился. Надо было давно лыжню протаптывать в какую-нибудь управу. Черт возьми, Дорожкин, стране все хуже, а чиновникам все побоку. Ну не всем, тем, кто повыше, но все равно. Жируют, как мародеры. Неужели им, чем больше трупов на поляне, тем лучше? Пилят сук… Ну ладно. Не все ж такие. Вот Адольфыч, к примеру. А теперь представь. Я без денег и без работы. Ну сбережения были, но пришлось кое-какие отступные… Короче, скважина. В прихожке штабелем стремительно устаревающая техника. У жены на работе скандал в сентябре месяце, какое-то сокращение штатов. Ага. А о чем они летом думали? Да еще эта смена градоначальника, все на нервах. Все чего-то ждут, просто оцепенение какое-то. За квартиру нечем заплатить. И тут…

Мещерский снова глотнул из бокала.

– И тут появляется маленький мужичок… – подсказал Дорожкин.

– Нет, – отмахнулся Мещерский. – Не было никакого мужичка. Звонок был от Адольфыча. Представился. Сказал, что мэр подмосковного городка. Ну там, что вот рекомендация у него на меня есть от кого-то, я уж забыл, кого он упомянул. Короче, ему нужен компьютерный класс в школе, спросил, не мог бы я его укомплектовать и настроить? А я с ним говорю, смотрю на гору техники, которая на голову в любой момент свалиться может, и понимаю, что вот это и есть мой шанс. Ну вкрутил, естественно, ему цену, а он даже торговаться не стал. Попросил о встрече. Ну познакомил его с женой. Поговорили. Сначала с ним. Потом с ним же вместе с женой. И что ты думаешь, вот мы здесь. А теперь прикинь. Квартиру я свою сдал, это прибыток очень даже немаленький. Весь свой неликвид и твой комп в том числе продал за хорошую цену, ты уж прости, Дорожкин, на такой случай я даже рассчитывать не мог. На устройство компьютерного класса у меня очень хороший договорчик, и дело уже пошло. И аванс получен! Здесь у меня работа не бей лежачего, за которую мне платят столько, что я вообще могу в потолок до пенсии плевать. К тому же и жена учительствует. Часов имеет в неделю меньше десяти, а получает в два раза больше, чем в Москве. И вдобавок ко всему у меня шикарная трехкомнатная квартира, которая мне ничего не стоит, а только, наоборот, постепенно переходит в мою собственность.

– О бесплатном сыре не вспоминал? – прищурился Дорожкин.

– Вспоминал, – кивнул Мещерский. – Только не слишком ли велика мышеловка? На несколько тысяч грызунов. А? Ты подумай об этом, я навел справки. Тут все так живут. Ну может, не все так сладко, но никто особо не напрягается. Это, мой дорогой, называется просто – халява. Я допускаю, что она не вечна, но, пока она есть, ее надо хлебать полной ложкой. Сосать ее надо. А ты думаешь, что наши правители, которые на трубе сидят, по-другому рассуждают?

– Не знаю, – задумался Дорожкин. – Я на трубе не сидел. А так-то халява ведь разная бывает. Если как родник, то ничего. Бьет из земли – пьешь. Перестал бить – к другому роднику идешь. Или колодец роешь. А если эта халява как самолет? Раз, и закончилась на высоте тысяч так в десять метров?

– Так кто ж тебе мешает, пока ты в этом самолете, парашютик себе сообразить? – с жаром зашептал Мещерский. – Да если с умом, тут можно и на аэростат выкроить.

– Ну если только так… – потер живот, в котором было не так уж много места, Дорожкин. – Как тебе город? Я об общем впечатлении. О людях. Странным ничего не показалось?

– Да ну, – махнул рукой Мещерский. – Город как город. Я ж тебе сказал, что почти заграница. Ну так я поездил, насмотрелся, удивить-то меня сложно. Народец слегка такой индифферентный здесь, с ленцой, я бы сказал. Так и я скоро здесь обленюсь. Ночами, правда, звуки какие-то. Ну так надо думать, природа, лес рядом. Мало ли зверья. Да и птицы. Зато воздух какой. Я сам, правда, сплю как убитый, а вот Машка…

– Машка? – переспросил Дорожкин.

В голове все соединилось мгновенно. Сердце в груди замерло и застучало размеренно и больно.

– Так ты что, – поперхнулся Мещерский, – не знал?

– Теперь знаю, – сложил губы в улыбку Дорожкин.

– Ну так это… – Мещерский принялся тереть блестящий подбородок салфеткой. – Ты ж ушел от нее? Или она от тебя. Мне дела до того нет, но она свободная была, а мне нужна. И я ей. Понимаешь?

– Понимаю, – ответил Дорожкин.

Действительно, стоило ли ему волноваться по этому поводу? Или он не знал, что рано или поздно она одна не останется? Может, и не особая красавица, но глаз-то просто так не отведешь, особенно когда смеется. Одни ямочки на щеках чего стоят. А запах? Какой у нее был запах…