Числовой код бессмертия - Надежда и Николай Зорины

Обожженные ладони саднит, и трудно продвигаться вперед ползком по мерзлой холодной земле. Надо бы встать. Надо добраться… Нет смысла идти в Метапонт, нет смысла вообще куда-то идти. Нужно просто смириться…

Нет, бросить вызов. Вызов Богу и Вечности. А вернее, разбудить эту Вечность.

Александр Иванович с трудом поднялся и двинулся дальше по улице.

* * *

В ушах стоял гул, словно огромное множество людей говорили одновременно. Сквозь закрытые веки пробирался ослепительный свет. Все тело затекло, точно так, как когда долго спишь в неудобной позе.

Александр Иванович открыл глаза — свет вокруг был действительно ярким, повернул чуть-чуть голову вправо — длинный ряд сидящих в скорченных позах людей, повернул голову влево — то же самое. Где же это он оказался?

Он встал, потоптался на месте, разминая затекшие ноги, огляделся — везде, куда ни посмотри, все ряды и ряды — сидящие в непонятном ожидании люди. Что это? Смерть — покой ожидания будущего? Но, слава богу, он здесь не один.

Он выбрался из своего ряда и обошел по периметру этот странный зал ожидания. В двух противоположных концах были двери из тонированного стекла. Пройти в одну из них и посмотреть, что там? Александр Иванович двинулся к выходу, но дойти не успел, откуда-то сверху, ну точно из репродуктора, грянул голос: «Поезд триста четырнадцать, сообщением…»

Вот оно что! Это и в самом деле зал ожидания. Видно, в своих бесцельных блужданиях по улицам он забрел на вокзал. Он не помнит, как это было, но очевидно, что это так. Ну, что ж, вокзал так вокзал, не самое страшное место.

За дверью оказалась обычная вокзальная лестница, белая, мраморная, слегка населенная людьми: одни спускались, другие поднимались навстречу. Лестница привела к новой тонированной двери. Он толкнул дверь плечом и вышел на улицу. Вернее, на перрон.

Уже совсем рассвело, но стало еще холоднее, чем ночью. Ссутулившись, Александр Иванович сунул руки в карманы — правой что-то мешало, в карман она не вошла, загнулась манжета у свитера, в рукав задуло ледяным сквозняком. Досадуя, он посмотрел на свою правую руку и обнаружил, что крепко сжимает портфель. Ах, да, портфель! Странно, как он его не потерял.

Присев на скамейку, Александр Иванович открыл портфель. Тетрадь с планами уроков, несколько ручек, карандаш, портмоне, телефон — все на месте, ничего не пропало. В маленьком кармашке под молнией он нашел билет на электричку. Время покупки — пять тридцать сегодняшнего утра, место прибытия — станция Пелагеевка. Он не помнил, как покупал билет! И о станции Пелагеевка слышит впервые! Что это, чья-то глупая шутка?

Он хотел уже скомкать и выбросить билет, но новый порыв ледяного ветра пронзил до костей. Ему вдруг представился теплый вагон электрички, и нестерпимо захотелось побывать в этой неведомой Пелагеевке.

Чтобы немного согреться, он прошел по перрону, из одного конца в другой. Вернуться в здание вокзала почему-то ему не пришло в голову. Объявили посадку на чужой поезд, сообщили о задержке другого, попросили провожающих выйти из вагона. Александр Иванович остановился у газетного киоска, долго рассеянно рассматривал витрину с попутным товаром, присмотрел себе расческу, очень удобную, маленькую — легко поместится в кармане брюк — с крупными зубчиками, — но не купил. Отошел к ларьку с хот-догами, почувствовал, что просто умирает с голоду и что очень неплохо было бы выпить стаканчик горячего кофе, но почему-то опять ничего не купив, ушел.

Наконец объявили его электричку. Он ринулся искать платформу, но оказалось, что такой нет. Впал в самую настоящую панику, чуть не плача остановил какого-то служащего вокзала: синяя форма, нашивка на рукаве. Тот стал объяснять — получалось, что это так далеко и сложно, что успеть невозможно, электричка уйдет без него. Ни на что не надеясь, он бросился к переходу, который указал служащий, расталкивая людей, сбежал по лестнице вниз — ужасно мешал портфель. Нужная ему пятнадцатая платформа оказалась в самом конце. В отчаянии он понесся по переходу. Объявили, что электричка вот-вот отойдет…

Он все же успел. Электричка оказалась шикарным поездом, с мягкими креслами вместо деревянных скамеек, какие он ожидал увидеть. Александр Иванович, абсолютно счастливый, опустился в кресло и в каком-то самозабвенном восторге обвел взглядом вагон. Пассажиров было немного. Он смутно пожалел, что не купил в киоске газету, достал из кармана платок, вытер лоб. Поезд мягко тронулся и поехал, плавно и почти бесшумно набирая скорость.

Бесшумно и плавно проплыли дома за окном. Бесшумно и плавно поезд выехал из города. Бесшумно и плавно неслись в голове мысли: как хорошо быть пассажиром, как здорово, когда у тебя есть цель, конкретная цель — конкретная станция. Не пропустить бы ее! И пусть это лишь новый виток в чужом сновидении — ему очень комфортно. Не нужно бросать никакого вызова, просто ехать, просто плыть по течению сна.

— Осторожно, двери закрываются, — раздался голос из динамика, — следующая станция…

Слава богу, не его! Еще не сейчас выходить, еще не сейчас отвечать на неприятные вопросы, еще немного блаженного покоя, как когда внезапно проснешься среди ночи, посмотришь с тревогой на часы и поймешь, еще рано подниматься, можно спать и спать…

А в сущности, ведь совершенно неважно, живет он своей собственной жизнью или является видением. Почему еще несколько часов назад эта мысль его так расстраивала? Зачем он скитался по темным холодным улицам? Зачем так упорно пытался доказать себе, что существует в реальности? Не так и плохо быть просто сном: ты не в ответе за свои поступки. Если не в силах ничего изменить, значит, и пытаться не надо. Не надо страдать, не надо ни за что бороться. И даже смерть не может причинить боль, если эта смерть лишь чужое видение.

— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…

Какую станцию объявили? Прослушал! Что же теперь делать? А вдруг следующая его? Не успеет выйти и опять потеряется. Не попадет в Пелагеевку, и тогда…

Александр Иванович вскочил, пошел к выходу, но на полпути остановился. А что если остаться? Он не расслышал, не его вина. Не потому что испугался, не захотел, а просто случайно проехал. Он опустился в кресло — не в то, в котором до этого сидел, в другое. Вздохнул умиротворенно, поддаваясь самообману, но вдруг снова вскочил и бегом бросился к выходу. За окном промелькнуло название станции — Пелагеевка.

Платформа была абсолютно пустой, никто, кроме него, из электрички не вышел, никто не стоял на перроне в ожидании своего поезда. Александр Иванович огляделся. Да и не похоже, что здесь вообще останавливаются поезда, станция производила впечатление заброшенной, нежилой, его электричка, возможно, единственная, случайная. Прямо перед ним — железнодорожные пути, но совершенно пустые, нет ни одного даже отцепленного вагона. Позади — голое поле. За полем, правда, виднеется деревня — наверное, это и есть Пелагеевка.

Зачем он сюда приехал? Просто какое-то помутнение рассудка. И что если поезда здесь действительно не останавливаются, как он вернется в город?