Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Павлович Иванов

корпуса и, возможно, группа И. В. Болдина, а также другие части, вернее всего, их остатки. Генерал В. И. Кузнецов после заслушивания сведений обо всех этих соединениях и частях, собранных разведчиками Иовлева, сделал вывод, что едва ли можно ожидать их выхода точно в ожидаемый район. Скорее всего, они будут пробиваться на восток своими собственными маршрутами. Поэтому, пока обстановка позволяет, необходимо идти на соединение с основными силами Западного фронта. Василий Иванович спросил мнение собравшихся. Большинство высказалось за быстрейший выход из окружения. Полковник Иовлев вначале предлагал перейти к партизанским действиям, но затем тоже склонился к общему мнению.

После этого генерал-лейтенант Кузнецов отдал следующий приказ: «Под своим командованием объединяю 64-ю и 108-ю дивизии, приказываю им прорываться на юг в район станции Фаниполь, а затем повернуть на юго-восток и двигаться в общем направлении Бобруйск — Гомель. Прорыв начать в ночь с 1 на 2 июля». Этот приказ был направлен в район Кайданова, где оборонялись части 108-й стрелковой дивизии генерала Н. И. Орлова.

Обе дивизии выполнили поставленные им задачи, понеся сравнительно небольшие потери. Воспользовавшись тем, что 17-я и 18-я танковые дивизии немцев устремились к Борисову, то есть на северо-восток, Иовлев и Орлов повели свои части через Фаниполь, Волковичи далее на юго-восток и соединились с основными силами фронта, но, увы, не с 13-й армией. Управление нашего 44-го корпуса осталось без войск.

Однако вернемся назад, к исходу дня 28 июня. Я заканчивал документальное оформление только что отданных войскам устных распоряжений, когда в штабной блиндаж вбежал майор Щербаков.

— Нас окружают немецкие танки, — доложил он, — они идут не от станции Фаниполь, которую, видимо, удерживают подразделения 108-й дивизии, а со стороны деревни Прилучки и совхоза «Вотолино».

— То есть отрезают нас с юга и востока? — предположил я. — Хорошо, что мы организовали там танковые и артиллерийские заслоны.

Я тут же доложил обстановку А. В. Петрушевскому, находившемуся у командарма. После короткого совещания было решено немедленно отойти в безопасное место. Мне предстояло подготовить маршруты отхода.

Вражеским танкам численностью до батальона, сопровождаемым пехотинцами на бронетранспортерах, не удалось без потерь преодолеть наши заслоны. Четыре танка были подбиты, два бронетранспортера подорвались на минах, разбросанных нами в роще между Прилучками и Вотолином. Противник начал маневрировать. Через громкоговорящую радиоустановку немцы объявили, что Минск пал и все подчиненные нам войска разбиты или окружены.

— Сдавайтесь, господа офицеры, на почетных условиях! Вам будут сохранены жизнь и офицерские знаки отличия. Вы проявили воинскую доблесть и заслужили это. Вам дается двадцать минут на размышление и на то, чтобы покончить с комиссарами и жидами! — закончил вещать некто на чистом русском языке, однако с каким-то едва уловимым оттенком, отличавшим его от речи советских людей.

Стало ясно, что наш штаб засечен и атакующие имеют намерение пленить его. Воспользовавшись предоставленной нам паузой, личный состав армейского и корпусного штабов под руководством А. В. Петрушевского быстро подготовился к перемещению. Мы с полковником Виноградовым набросали схемы маршрутов. Вначале строго на север, а затем на северо-восток, в Волму, где был оборудован довольно прочный противотанковый узел, имелась артиллерия, в том числе зенитная, а также небольшое количество снарядов. К тому же первоначальное направление отхода на север обескуражило бы врага, который, как видно, ожидал, что мы пойдем на юг или юго-восток, чтобы соединиться со своими дивизиями. Под прикрытием батарейцев и бойцов с бутылками с бензином, имея в голове и хвосте танки и танкетки, наша колонна на большой скорости рванулась вперед.

К счастью, мосты через Птичь и Свислочь были исправны. Цел был мост и в самой Волме. Этот поселок разделялся небольшой одноименной речкой на две части. Все наши тылы были за рекой, туда же спешно переправились и мы. О своем маршруте уже в пути мы радировали шифром полковнику Г. А. Курносову, временно исполнявшему обязанности заместителя командарма по тылу, и он приготовил для нас кое-какие помещения. Враг сюда еще не проник.

Поздней ночью в этот район вышла 100-я стрелковая дивизия. К нам приехал пропыленный и пропахший пороховой гарью генерал Руссиянов. На его лице, почти как у негра, белели только зубы и белки глаз. Он доложил, что дивизия в составе ослабленных 85-го и 355-го стрелковых полков, одного батальона 331-го полка и двух артполков (34-го и 46-го гаубичного) вышла на западный берег Волмы.

После короткого обсуждения обстановки было решено оставить на западном берегу реки арьергард в составе 3-го батальона 85-го полка под командованием капитана Ф. Ф. Коврижко. Остальным стрелковым частям и артиллерии переправиться на восточный берег и занять оборону на рубеже Волма, Смыки, Остров.

В 9 часов утра 29 июня появились вражеские танки. Их задержали заслоны капитана Коврижко. Тем временем мост через реку был подготовлен к взрыву. Вскоре пять немецких танков все же прорвались к нему. Вот головной T-IV, тяжело переваливаясь, достиг середины моста, и в этот момент саперы подорвали его. Мост со скрежетом разломился на две части, под его обломками был погребен и вражеский танк. По остальным танкам ударили орудия корпусной артиллерии.

Благодаря наличию артиллерии и некоторого запаса снарядов, руководству опытных артиллеристов, боевому опыту и героизму воинов 100-й и вскоре занявшей оборону правее ее 161-й дивизий нам удалось задержать врага на два дня. Полковник И. Ф. Ахременко со своими подчиненными тем временем упорно добивался восстановления связи со штабом Западного фронта. Сначала ему удалось соединиться по радио с начальником связи фронта генерал-майором А. Т. Григорьевым. Узнав о нашем местонахождении, он посоветовал ряд мер Ивану Федоровичу, а затем отдал распоряжения своим связистам. И как подлинное чудо мы восприняли восстановление телефонной связи с Могилевом, где находился командный пункт фронта. Примерно в 10 часов 30 минут Ахременко передал мне трубку полевого телефона. У аппарата в Могилеве был оперативный дежурный.

— Где вы запропали? — нетерпеливо спросил он меня. — На имя генерала Филатова имеется срочное приказание, записывайте! — Мой карандаш быстро побежал по бумаге, а за спиной у меня появился А. В. Петрушевский. «13-й армии объединить усилия войск, — записывал я, — действующих на минском направлении (2, 44, 21-го стрелковых и 20-го механизированного корпусов) и нанести удар в направлении Раков с целью уничтожить раковскую группировку врага». Александр Васильевич отстранил меня от аппарата и довольно запальчиво заявил, что реальная оперативная ситуация абсолютно исключает возможность выполнения такой задачи. Дежуривший по штабу