Пластика души - Марина Крамер

– Конечно. Я ее разбудила, когда упала.

– А она что?

– Сказала, что мне отдыхать больше нужно. Но вот я могу поклясться, что потом, когда я уже снова легла, в доме опять кто-то ходил. Причем на первом этаже, а не наверху, как всегда.

Катя покачала головой и сочувственно посмотрела на меня:

– Заработалась ты, Наталья. Может, отпуск попросишь? Хоть на недельку? Я бы пока здесь пожила, мне как раз деньги до зарезу нужны.

Я испытала соблазн согласиться – мне действительно не помешала бы неделька вне этих стен, скорее всего, это пошло бы на пользу и привело мои расшатавшиеся нервы в порядок. Но этот вопрос я не могла решить самостоятельно, нужно непременно согласовать все с Вадимом Сергеевичем, а он может и не одобрить.

– Если хочешь, я сама с Вадимом переговорю, – словно поняла причину моих терзаний Катя. – Ты ведь понимаешь, что он не будет в восторге, если вдруг Аглая ему расскажет о твоих закидонах? Так что лучше попроси отпуск, придумай что-то. Отоспишься, обстановку сменишь – вот все и наладится.

И я решилась.

К моему удивлению, Вадим Сергеевич не возражал, даже наоборот, предложил купить путевку на море, но я отказалась – летать всегда боялась и предпочитала избегать этого.

– Ну, как хотите, – пожал плечами агент. – У вас есть неделя, проведите ее так, как посчитаете нужным.

На этом мы и расстались, и я обрела свободу на целых семь дней.

Матвей

Жить с Аделиной оказалось куда легче, чем он думал изначально. Его переезд случился как-то сам по себе, без долгих разговоров, обсуждений и взвешиваний «за» и «против». Аделина просто сказала как-то за завтраком:

– Хватит мотаться после работы сперва на квартиру, потом сюда. Перевози вещи.

Матвей посмотрел удивленно – ему казалось, что Аделина вовсе не стремится к подобному шагу и вот-вот скажет, что его визит затянулся, пора бы и по месту прописки проследовать.

– Ты уверена?

Она молча кивнула, чуть закусив нижнюю губу.

– В этом нет большой необходимости, – снова попробовал Матвей, но Аделина перебила:

– Если только ты сам не хочешь сохранить хотя бы видимость свободы.

– Свободы? – удивился он в очередной раз за это утро. – От чего – свободы? И с чего ты вдруг решила, что мне важна какая-то там свобода? Ты и здесь вроде как двери на ночь на кодовый замок не запираешь.

Она смутилась:

– Я к тому, что не все мужчины хотят… ну, словом… – и умолкла, чуть покраснев.

– Запомни, моя дорогая, – дотянувшись через стол до ее руки, сказал Матвей. – Если мужчине где-то плохо, он ни за что там не задержится.

– А ты задержался?

– Неужели не заметно? Просто мне казалось, что ты сама не очень стремишься.

– Я никогда ни с кем не жила.

– Ну, и как тебе новый опыт? – развеселился Мажаров.

– Ты знаешь, сама удивляюсь, но совершенно ничего негативного, – абсолютно серьезно произнесла Аделина, сжимая его пальцы. – Даже странно. Я все это время ждала какого-нибудь подвоха, понимаешь? Чего-то… не знаю, чего-то, что заставит меня убедиться – я не создана для отношений, для жизни с кем-то. Но…

– И при этом вид у тебя такой разочарованный, словно отрицательный результат должен был стать единственным.

– Я привыкла сперва рассчитывать на негативный опыт.

– Да, это я еще по работе заметил, – кивнул Матвей. – Ты всегда сперва замечаешь негативное, а уж потом…

– Так что ты решил?

– Ты меня удивляешь. Что тут решать?

Тем же вечером он перевез остаток вещей в ее квартиру.

В клинике они решили пока не афишировать своих отношений, чтобы не вызывать ненужных слухов и пересудов. Так захотела Аделина, но и Матвей был с ней согласен. Они приезжали каждый на своей машине, но с парковки шли вместе – а что такого, встретились, почему до корпуса не дойти вдвоем? Аделина уходила к себе в кабинет, и Матвей тут же чувствовал, что скучает, вынимал телефон и строчил сообщение, представляя, как озаряется улыбкой ее холодное лицо. Он стал ловить себя на том, что в операционной то и дело бросает взгляд в огромное окно, чтобы увидеть, что происходит в соседнем помещении, где, чуть наклонившись над столом, работает Аделина. Ему нравилось наблюдать за тем, как она, закончив операцию, выходит в предоперационную и резким движением снимает с волос хирургическую шапочку, бросает ее в корзину и открывает кран, чтобы мыть руки. Нравилось стоять за ее спиной во время обходов, вдыхая тонкий аромат ее любимых духов, которые она каждое утро брызгала на волосы и одежду. Нравились жесты, которыми она поправляла на переносице очки, убирала за ухо прядь волос, и то, как она чуть прикусывала нижнюю губу, когда задумывалась о чем-то. Перебирая все это в памяти, Мажаров понимал, что влюбился. Если бы год назад, когда он впервые увидел Аделину в ее кабинете, придя устраиваться на работу, кто-то сказал ему, что он будет засыпать и просыпаться в одной постели с этой женщиной, Матвей ни за что бы не поверил.

– А почему ты не показываешь мне свою главную пациентку? – поинтересовалась Аделина на второй день после выхода на работу.

– Это какую же? – удивился Матвей. – Вроде на обходе всех представил.

– Да? А как же пациентка со множеством заявленных вмешательств? По моим прикидкам, ты уже должен был закончить первый этап.

– О, ты про Куликову, что ли? – догадался он. – Так идем, покажу. Как раз готовим ее ко второй операции. Восстановление хорошее, отеки сошли быстрее, чем я думал. Только вот у нее с психологом какие-то проблемы. Как, собственно, и у меня, – чуть усмехнулся Матвей.

– Не обращай внимания. А пациентку посмотрим после обеда, если не возражаешь.

– Ты хозяйка, тебе и решать, – улыбнулся Мажаров, направляясь в ординаторскую. – Мне, кстати, интересно посмотреть, как она с тобой будет общаться, потому что мне хамит по-прежнему.

– Не произвели должного впечатления, доктор Мажаров, – улыбнулась в ответ Аделина и пошла по коридору дальше, в свой кабинет.

Матвей же расположился за столом и начал обдумывать, как все-таки сократить объем вмешательства у Куликовой. Ему не казалось таким уж безопасным погружать ее в наркоз раз за разом, когда несколько этапов вполне можно совместить и провести одномоментно. Осталось только убедить в этом настырную пациентку. Мысленно Матвей написал целую речь о побочных эффектах, вреде и опасности частых наркозов и собирался произнести ее в присутствии Аделины, надеясь, что в случае чего она окажет ему посильную моральную поддержку и помощь.

Однако и тут все пошло не по его плану. Едва завидев Аделину на пороге палаты, Куликова замкнулась и наотрез отказалась обсуждать план Матвея. Она, разумеется, дала осмотреть послеоперационный рубец, но при этом так скептически поджимала губы и то и дело дергала плечом, что Матвей понял – нужно отложить разговор. Аделина вымыла руки после осмотра и попрощалась, а он задержался, накладывая бандаж на лоб Куликовой.