Купленная революция. Тайное дело Парвуса - Элизабет Хереш

Раковский считается германофилом; известно, что он ведет агитацию среди сочувствующих и организует демонстрации. Во время одной из таких демонстраций он разбил окна в редакции газеты, прославившейся своим дружественным отношением к Антанте.

Русская разведка хочет знать, что Раковский, вместе с другими румынскими социалистами, еще до Парвуса не отказывался от оказания услуг в немецком деле для другого хозяина — Румыния, хотя официально (еще) считается нейтральной, тем не менее выступает на русской стороне. Немецкий депутат от социал-демократов Зюдекум заплатил тридцать тысяч марок за то, чтобы защитить в местной партийной газете политику нейтралитета.

Но когда Румыния позже вступила в войну — стороне России, то в связи с мобилизацией было проведено расследование счетов агентов в «Румынском кредедитном банке». Среди получателей немецких денежных переводов значится имя Раковского. Разумеется, он получал крупные суммы, предназначенные «для субсидирования газеты «Лупта». Менее чем за два месяца этого, 18 сентября, одна русская газета сообщила через своего корреспондента в Италии, что Раковский прибыл туда, вел агитацию за вступление в войну на стороне Германии и попытался завоевать для этой цели газету «Аванти».

Между тем Парвус по пути из Бухареста в Вену остановился на промежуточной станции, чтобы и здесь выстроить сеть для соответствующей пропаганды в социалистических средствах информации и для подпольных кругов в России. Как он узнает от своего давнего товарища, еврейский «Бунд» после начала войны тоже предложил германскому правительству революционную программу, правда, не содержащую такого подробного плана и комбинации социальной и национальной революции, как у Парвуса.

В Вене настроение противоречивое. Доверие к немецкому союзному партнеру переживает кризис; в апреле 1915 года союзная Италия отступает и меняет фронты. По этому поводу Италия обращается в секретной телеграмме к начальнику русского Генерального штаба, генералу Алексееву, с просьбой усилить наступление русской армии на австро-венгерском фланге, чтобы снять напряжение с фронта на Изонцо.

В отличие от его прежних визитов в Вену в этот раз Парвус может встречаться как с социалистическими товарищами по партии, так и с дипломатами германского посольства и австрийского МИДа. Из Вены также текут денежные средства, предназначенные «для русских пацифистов» в Швейцарии. Это видно из направленного в Берлин запроса аккредитованного в Берне посланника где он задает вопрос, не нужно ли дипломату выделять сумму из своего бюджета, «так как австрийцы не заплатили своей ежемесячной суммы».

В середине мая Парвус прибывает в Швейцарию здесь его и его программу ожидает испытание огнем — встреча с Лениным и вопрос, как тот относится к Парвусу и его планам, в которых он все-таки должен играть главную роль. Для Ленина и большевистского крыла революционеров Парвус также категорически потребовал финансовой поддержки в германском МИДе, «чтобы они смогли вести борьбу с царским правительством всеми средствами».

Теперь настало время привлечь Ленина к программе революционизации с немецким финансированием. В общем, Ленин, как и Парвус, находится на позиции «пораженцев», не заинтересованных в русской победе. А в остальном существует еще несколько небольших спорных вопросов, не говоря уже о том, что нужно преодолеть недоверие Ленина и его боязнь быть скомпрометированным своими инвесторами.

В отличие от Парвуса Ленин хочет превратить войну между державами в войну классовую, выходящую за границы своих государств.

Помимо того, Ленин никогда не имел той идеи, которой придерживался Парвус, что пролетарские массы и так уже готовы к революции и только ждут, чтобы их кто-то повел за собой. Ленину же представляется небольшая элитная партия, которая имела бы право совершить такое дело.

Парвус хочет вначале предложить Ленину созыв конференции, на которой разные фракции должны объединиться в единый широкий фронт действий. Ленин выступает категорически против объединения и, более того, пытается уничтожить умеренное крыло меньшевиков.

Парвус тщательно подготовил свое пребывание в Швейцарии. Через свою давнюю подругу и мать его второго родившегося в Петербурге сына, Екатерину Громан, он переправлял нуждающимся русским эмигрантам большие суммы, как бы желая начать предвыборную кампанию. Парвус хорошо знал, что в этих кругах он не пользовался хорошей репутацией, особенно после молвы о его турецком прошлом, а теперь еще и слухов о сотрудничестве с германским правительством, которые делали его фигуру только более одиозной и подозрительной.

Многое в сотканной о Парвусе сети слухов, как правдивых, так и вымышленных, придумал и распространил провозгласивший себя революционером Карл Радек. Дезертировавший из армии гражданин Австро-Венгрии Радекв свойственной ему манере, замешанной на завили и цинизме, держал эмигрантские круги Швейцарии в курсе дел Парвуса.

И вот Парвус здесь. Из-за своих широких финансовых жестов он справедливо производит впечатление восточного паши, щедро раздающего милостыню. Парвус выставляет напоказ свое богатство, что оказывает на его соотечественников провокационное действие. Все обсуждают то, что он якобы в фешенебельном цюрихском отеле Baur'au Lac уже на завтрак опустошает бутылку шампанского, окружив себя при этом целым гаремом пухленьких, привлекательных блондинок.

Некрасиво выглядит описание Парвуса, сделанное тогда одним из единомышленников, эстонцем Артуром Зифельдом: «Его массивная, гигантская фигура (…) теперь расплылась и стала жирной. Под широким, как у быка, лицом с высоким лбом, маленьким носом и ухоженной бородкой-эспаньолкой виднелся отвисший двойной подбородок, почти полностью скрывающий шею. Небольшие живые глаза глубоко посажены. Его туловище, как мешок с мукой, держалось на коротеньких ногах, и он постоянно размахивал руками, как бы стараясь удержать равновесие…»

Разумеется, его подруга Екатерина Громан видит все иначе. Это именно она привезла Парвуса к Ленину в Берн, потому что знала, в какой столовой обычно обедает Ленин с женой, Надеждой Крупской, и подругой, Инессой Арманд, и еще с кем-нибудь из эмигрантов. Христо Раковский в Бухаресте и Давид Рязанов в Вене известили Ленина, что Парвус обратится к нему «с интересным предложением».

Ленин и Надежда приглашают посетителя в свою квартиру на Дистельвег, понятно, что предстоящий разговор не предназначен для широкой аудитории. Странная пара — маленький, резко жестикулирующий революционер с высоким голосом, гортанным «р», статарскими чертами лица, в небрежном костюме, — а рядом с ним массивная фигура делового светского человека в темно-синем костюме-тройке, окруженного облаком дыма толстой сигары…

Скромная квартира, кажется, идеально подходит для роли кулис за той сценой, на которой Парвус хочет развернуть свое действо. Время благоприятствует его плану: на самом деле Ленин видел и лучшие времена. По дороге Парвус не упускает возможности напомнить Ленину, какая разница существует между двумя понятиями — иметь и не иметь — и как можно строить другие политические планы, если у тебя что-то есть в кармане. Разве не хватит уже вспоминать о прежних временах?