Рай где-то рядом - Фэнни Флэгг

— Что вы здесь делаете. Сюзи? Это пасторша из церкви, куда ходит моя племянница, — объяснила она сопровождавшей ее медсестре. Когда каталку ввезли в лифт за углом коридора, Элнер спросила: — Куда меня везут?

Медбрат рявкнул:

— Тише, миссис Шимфизл! Спокойно!

Элнер пробормотала себе под нос:

— Я-то спокойна, это вы кипятитесь.

Двери лифта открылись, и Элнер вновь повезли по коридору — в отделение интенсивной терапии. Там ее усадили, сняли халат и стали подключать ко всевозможным приборам. Слегка устав от суматохи, Элнер попробовала возразить:

— Мне пора домой! Норма с семьей приехала меня забрать, да и Сонни наверняка голодный…

А врачи и сестры будто и вовсе ее не слышали — знай себе обсуждали ее пульс, температуру, дыхание, глядели на экраны, выкрикивали числа. Элнер рассудила, что с ней все в порядке, поскольку на вопросы врачей сестры отвечали: «Стабильно», «Нормально». «Вот выберусь отсюда, — пообещала себе Элнер, — ноги моей больше не будет в больнице. Сюда только попади — живым не выпустят».

— Больно? — спрашивал доктор, ощупывая Элнер там и сям. И, не дожидаясь ответа, распорядился: — Везите вниз. Срочно томограмму!

И опять ее куда-то повезли… и снова коридоры, снова лифт.

Несколькими этажами ниже Элнер ввезли в кабинет с аппаратом, смахивающим на гигантскую стиральную машину.

Пока ее перекладывали с каталки на каталку, Элнер осторожно спросила:

— Меня засунут в эту штуковину?

— Ненадолго, — объяснила славная медсестричка, которую Элнер до сих пор не видела.

— Больно будет?

— Даже не почувствуете, миссис Шимфизл.

— А зачем это?

— Нужно убедиться, что нет переломов или еще чего-нибудь опасного для здоровья. Вы боитесь закрытых пространств?

— Вроде никогда не боялась…

— Если хотите, могу дать наушники. Какую вы музыку любите?

— Замечательно! Нет ли у вас старых добрых церковных гимнов? Мне очень нравится Минни Оутмен.

Медсестра покачала головой:

— Такого у нас нет. Могу включить радио.

— А Бада и Джея можете поймать?

— Кого? Попробую. А частоту вы знаете?

— Нет… Ну да ладно, наверняка передача уже кончилась, полежу в тишине.

— Хорошо, миссис Шимфизл, я буду здесь, за стенкой, — сказала медсестра. — И приду, как только закончим, хорошо?

Оказавшись внутри, Элнер подумала, что совсем потеряла счет времени. Когда она в последний раз смотрела на часы, было восемь утра, но если Линда успела прилететь из Сент-Луиса… Куда, спрашивается, пропал день? — огорчилась Элнер.

14:59

Бутс Кэрролл возилась с бумагами у себя на посту, когда пришел приказ исправить состояние миссис Шимфизл с «умерла» на «удовлетворительное». «Что?!» — ахнула Бутс. С приказом в руке она бросилась наверх и отыскала дежурную медсестру, от которой и узнала новость.

— Что за чертовщина творится с данными миссис Шимфизл?

Дежурная сестра, сделав испуганное лицо, прошептала:

— Доктор Хенсон ошибся, она снова в интенсивной терапии, сидит на кровати, разговаривает.

— Вы уверены?

— Еще бы… Ее провезли на каталке пару минут назад, она привстала и махнула мне рукой.

— Боже мой! Ох и не поздоровится же кому-то! А родные знают?

— Да. Старушка при них в палате заговорила. Племянница сразу в обморок бух! — Сестра кивнула на кучку людей, негромко переговаривавшихся в глубине коридора.

— Подойду к ним через минуту — сначала нужно позвонить.

Руби дома не оказалось. Бутс позвонила в сестринскую, где ей дали номер сотового Руби.

А Руби разбирала холодильник Элнер, выбрасывая все, что может испортиться, — Норме в ближайшие дни будет не до того. Когда зазвонил ее сотовый, Руби изучала пакет молока, выискивая срок хранения.

— Алло!

— Руби, это Бутс. Слушай, врачи перепутали, миссис Шимфизл не умерла!

— Что?

— Ее только что вернули в реанимацию. Она очнулась, чувствует себя хорошо — так мне сейчас сказали. Не знаю, в чем дело, но я как услышала, сразу тебе позвонила.

Руби застыла как громом пораженная.

— Она жива? А я ее молоко чуть не выбросила!

— Прости меня, Руби, путаница вышла. Зла не хватает на этих тупиц наверху, поубивала бы всех! Говорю тебе, знала бы ты хоть половину тех безобразий, что здесь творятся, — у тебя волосы встали бы дыбом!

Руби вздохнула:

— Силы небесные… Сейчас всех обзвоню и успокою… А мы-то уже похороны собрались устраивать!

Бутс повесила трубку, на душе у нее было скверно: она нарушила врачебную тайну. Руби — ее коллега, они вместе учились в школе медсестер, но если кто узнает, что Бутс разгласила сведения о больной постороннему человеку, ее уволят — от пожилых сестер спешат избавиться. Правда, Руби ее точно не выдаст. По неписаному профессиональному закону медсестры всегда могут друг на друга положиться. Бутс была права: Руби ни за что бы не проболталась. Однако сейчас Руби некогда было даже порадоваться, что Элнер жива, — надо было срочно браться за телефон, чтобы весть о смерти Элнер не разнеслась дальше. Первым делом Руби позвонила в салон красоты. Полчаса назад Тотт пришлось вылезти из постели и потащиться на работу: Дарлин никак не могла подобрать краску для волос Беверли Кортрайт.

— Салон красоты, — сняв трубку, сказала Тотт.

— Это Руби. Мне только что перезвонили из больницы. Элнер жива!

— Что?

— Вышла путаница, так что звони всем, кому успела рассказать, срочно. Ну, все. — Руби положила трубку.

«Боже милосердный! — пронеслось в голове у Тотт. — Путаница? А тут весь салон рыдает, оплакивает Элнер Шимфизл!»

Тотт обошла комнату, выключила фены, велела всем вынуть затычки из ушей, а Дарлин — закрыть кран и оставить в покое волосы Беверли Кортрайт. Когда все приготовились слушать, Тотт объявила:

— Только что позвонила Руби Робинсон. Элнер Шимфизл, оказывается, жива. В больнице ошиблись.

Все разинули рты, по залу прокатилась волна изумленных ахов и охов. Мэри Ларкин уронила на пол журнал «Модные стрижки», а Люсиль Уимбл расплескала кофе на платье. Весь прошедший час они лили слезы и сокрушались, как им будет не хватать Элнер. Кое-кто уже прикидывал, в чем идти на похороны и какую запеканку отнести Норме. Кошмар! Люсиль трясло от возмущения.

— В жизни не слыхала такого бреда! — кипятилась она, промокая платье салфеткой. — Какая муха их укусила? Объявили о смерти Элнер, всех довели до слез, я настроилась на похоронный лад — а выходит, не из-за чего?