Черновик - Михаил Нянковский

В таком ритме Сергей прожил два года. Он добился своего: журнал стал популярным, его читали уже далеко за пределами области, а главный редактор стал вхож не только в областные, но и в московские кабинеты. Именно тогда ему, едва ли не единственному представителю регионального издания, удалось взять интервью у премьер-министра. И как раз накануне двухлетия со дня выхода первого номера журнал был признан лучшим изданием в федеральном округе, а Сергею была присуждена премия Союза журналистов. Торжество по этому случаю должно было пройти в ресторане только что открывшегося в городе первого четырехзвездочного отеля. Сергей договорился с Кристиной, что они пойдут вместе. Ему очень хотелось, чтобы его праздник стал и ее праздником, чтобы она могла гордиться им. Он уже привык, что все, что он делает, он делает для нее, а эта премия была, пожалуй, его высшим достижением. Правда, накануне недели три они почти не виделись. В будни он был, как обычно, занят, лишь пару раз заезжал к ней после полуночи, оставался ночевать, но уже в семь утра снова срывался на работу, а все выходные она была с друзьями: то у кого-то был день рождения и они два дня отмечали его на даче, то подруга родила дочку, что тоже стало поводом для многодневного празднования. Только один раз ему удалось уговорить ее поехать в магазин, где они купили ей узкое черное платье, в котором она должна была быть красивее всех на церемонии вручения премии. Правда, в этот день Кристина была не в настроении и отнеслась к покупке достаточно равнодушно, хотя обычно радовалась обновкам, как ребенок.

В день награждения он хотел заехать за ней, но она предупредила, что освободится поздно и приедет сама, может быть, даже немного опоздает. Сергей ждал ее до последнего, потом позвонил. Сначала она не брала трубку, но он снова и снова набирал ее номер и все-таки дозвонился.

– Извини, Сережа, не жди меня, я не смогу. Понимаешь… Анька из Питера приехала, всего на один день. Мы у нее.

Сергей даже не сразу понял, что он испытал в этот момент: обиду? раздражение? злобу? Он только почувствовал, как ему стало тяжело дышать, но, чтобы не выдать себя, он коротко спросил:

– До утра?

– Ну… не знаю. Наверно… Не обижайся.

По интонации было трудно понять, извиняется она или просто хочет от него отвязаться.

Никакой премии уже не хотелось. Он отбыл на церемонии положенное время, принял все поздравления, равнодушно выслушал дифирамбы в свой адрес и никак не отреагировал на то, что Левин, которого он не видел больше двух лет, проходя мимо него, кивнул, сухо сказал «Поздравляю» и, не подав руки, двинулся дальше. Как только Сергей почувствовал, что всеобщее внимание перестало концентрироваться на его персоне и вообще несколько рассеялось благодаря алкоголю, он, ни с кем не попрощавшись, покинул ресторан.

Он сел за руль и поехал домой. Ему было грустно и одиноко от того, что дело, в которое он вложил всего себя и которое оценили совершенно посторонние люди, оказалось ненужным единственному человеку, чья оценка была ему действительно важна. Ему захотелось проехать мимо ее окон. Просто так. Чтобы подольше не приезжать домой, где одиночество станет совсем невыносимым.

Сегодня он и не собирался ехать домой. Он должен был приехать сюда, к ней. Он уже не раз представлял, как после церемонии, после его минуты славы, они войдут к ней в квартиру, как соскользнет с ее стройной фигуры это узкое длинное платье…

А вот и ее дом. А вот и ее окна…

Сергей резко затормозил от неожиданности. В окнах горел свет.

Он похолодел. Он почему-то сразу все понял, но, как утопающий хватается за соломинку, зацепился за мысль, что Кристина, уходя, забыла выключить электричество. Трясущимися руками он набрал номер ее мобильного. Трубку никто не брал. Он позвонил по домашнему, но к телефону снова никто не подошел. Он вошел в подъезд, медленно – ноги стали как будто чугунными – поднялся на ее этаж и нажал кнопку звонка. Ему не открыли. Тогда он принялся звонить еще и еще, а потом стал стучать кулаком в дверь. Он уже не понимал, что делает. Просто стучал и стучал. На площадку стали выглядывать соседи, кто-то даже сделал ему замечание, но он ничего не видел и не слышал. Он продолжал стучать. Наконец дверь открылась. На пороге стояла Кристина в халате, накинутом поверх майки. Сергей хотел шагнуть через порог, но она решительно преградила ему дорогу. За ее спиной он заметил не до конца прикрытую дверь в комнату, край незаправленной постели, стул и мужские вещи, висящие на нем.

– Прекрати ломать дверь, – жестко, сквозь зубы сказала она. Голос был совсем не похож на тот, который Сергей узнал бы из тысячи других, и лицо было совершенно чужое: строгое, почти злое, какое-то бесцветное, со сжатыми губами, отчего больше обычного натянулась кожа на скулах.

– Кристина, что это… – задыхаясь, начал Сергей.

Но она не дала ему договорить:

– Уходи и, пожалуйста, не появляйся здесь больше.

– Но как это может быть?! – почти закричал он.

– По-всякому бывает, – все так же жестко, без эмоций ответила она. – Это жизнь.

И захлопнула дверь.

Все рухнуло. Надо было уходить. Но его как будто магнитом прижало к ее двери. Он понимал, что если сейчас уйдет, то все будет кончено, поэтому надо что-то предпринять. Но он никак не мог придумать что именно. Он вообще плохо соображал в эту минуту. Он снова принялся нажимать кнопку звонка, потом снова стучал в дверь, уже не надеясь, что ему откроют, спустился вниз, потом снова поднялся на ее этаж и снова спустился. Он курил одну сигарету за другой, набирал ее номер на мобильнике и не понимал, что он ей скажет, если она снимет трубку. Наконец, совершенно обессиленный, он побрел домой, забыв, что у ее подъезда осталась его машина.

Он не понимал, как такое могло произойти. Изначально зная, что у Кристины всегда было много поклонников, он настолько привык к ней за четыре года, что уже не мог представить ее с другим мужчиной. Конечно, иногда у него появлялись мысли, что, бывая в компаниях, она вполне может с кем-то флиртовать. Он страшно ревновал, хотя никогда не показывал ей этого, только иногда как бы в шутку намекал, что может предположить такое. Она тоже неизменно отделывалась какими-нибудь ироническими фразами, порой даже пытаясь слегка разжечь в нем ревность. Но ночь примиряла их окончательно. Он физически чувствовал, что эта женщина принадлежит ему, и только ему.

Теперь было не до шуток. Он не понимал, как жить дальше, если завтра он не сможет не только увидеть ее, но даже позвонить. Перед глазами все время вставала и заставляла содрогаться одна и та же картинка: край незаправленной кровати и вещи, брошенные на стул. Впрочем, не столько сама эта картина приводила его в ужас, сколько подробности, которые дорисовывало его собственное воображение. Он не верил, что тело, которое он боготворил, теперь сжимал в руках другой мужчина.

Когда же это произошло? Сергею вспомнились последние недели, когда они никак не могли встретиться с Кристиной. Так вот что означали все эти дни рождения и поездки на дачу! Так вот почему она никак не отреагировала на покупку платья. Она уже была не с ним! А он, как дурак, даже предположить не мог, что его обманывают, звонил каждый день, весело болтал и представлял, как на вручении премии все будут завидовать ему, когда увидят лауреата в сопровождении самой красивой женщины на свете. Жалкий идиот! И еще из каких-то словарей выплыло всегда казавшееся ему устаревшим слово «рогоносец».