На грани апокалипсиса - Анатолий Кулемин

– Ладно, пойду, посмотрю, кто такой этот Джон Марч. Не привык я вести наблюдение за объектом, не зная, как он выглядит, – открывая дверцу, сказал второй оперативник и выбрался из машины.

– Он сейчас выйдет, – тихо сказал Бредли, прикуривая сигарету. – У него забинтовано правое запястье. Скорей всего, возьмет такси.

Проговорив это, Бредли отряхнул с рукава пальто невидимую пыль и направился к своей машине.

Человек, сидевший за рулем «плимута», припаркованного у тротуара, и около которого прикуривал Бредли, ничем не выдал того, что все сказанное было им услышано. Со скучающим видом он продолжал читать газету, даже не глянув в сторону Бредли, а когда тот отошел, водитель отложил газету, выбросил в приоткрытое окно сигарету и завел двигатель.

Человек с забинтованной рукой вышел через семь минут. Он поймал такси, а когда оно тронулось, «плимут» легко отъехал от тротуара и влился в транспортный поток через две машины позади такси.

Бредли проследил за этим маневром, затем перевел взгляд на машину оперативного отдела: он видел, как из нее вылез оперативник – кто это был, Бредли не разобрал – и не спеша вошел в гостиницу. Бредли усмехнулся и завел двигатель своего «форда».

– Доброе утро. Могу я узнать, в каком номере остановился мистер Марч? – спросил у портье оперативник.

– Не такое уж оно и доброе, сэр. Для нас, во всяком случае. Вы ведь знаете, что произошло у нас сегодня ранним утром, – не то вопросительно, не то утвердительно сказал портье, маленький толстенький человек с короткими седыми волосами, обрамляющими лысину.

– Да, знаю. Именно поэтому я хочу поговорить с мистером Марчем. Ведь это он сегодня утром был в номере с тем несчастным?

– Простите, а вы?..

– Я из полиции. Инспектор Халфилд, – оперативник предъявил портье жетон, тот утвердительно кивнул.

– Странно, но ваши коллеги были уже здесь и обо всем меня расспрашивали. Я объяснил им, что мистер Марч съехал из гостиницы еще вчера.

– Видимо я с ними разминулся, слишком хлопотным оказалось сегодняшнее начало рабочего дня. Кто же в таком случае был в номере?

– В том номере был мистер Скотт, – ответил портье, даже не заглянув в книгу проживающих; чувствовалось, что он действительно отвечает на такой вопрос не впервые. – Только сейчас тот номер приводят в порядок, там работает стекольщик. Нам пришлось переселить мистера Скотта в другой номер.

– В какой же?

– В семьсот двенадцатый.

– Спасибо.

Оперативник отклеился от стойки, но опять был остановлен портье:

– Извините, сэр, только сейчас мистера Скотта нет в номере. Незадолго до вашего появления я видел, как мистер Скотт пересек холл и из гостиницы вышел. Он так торопился, что забыл даже сдать ключ от номера.

Оперативник несколько секунд смотрел на портье испепеляющим взглядом, затем повернулся и стремительно вышел.

– Никакого Марча в гостинице нет, – с раздражением сообщил своему напарнику, сидящему за рулем, «инспектор», усаживаясь в машину. – Вместо него некто Скотт. Пару минут назад он из гостиницы вышел. Ты случайно не обратил внимания?

– Шутишь? – водитель с недоумением повернулся. – Оттуда постоянно кто-то выходит, а туда кто-то заходит.

– Ну и что теперь будем делать?

– Что делать… – водитель пожал плечами. – Иди, звони шефу. Думаю, он будет не в восторге.

«Инспектор» какое-то время молча курил, глядя перед собой в ветровое стекло, обдумывая ситуацию, а заодно и свой доклад Карсону: ничего умного в голову не приходило – как ни крути, а задание они провалили. Он провалил. Ведь именно он был назначен старшим группы, и сейчас сколь-нибудь вразумительного оправдания у него не было.

– Ладно. В конце концов, мне поручено было вести наблюдение за Марчем, а не за Скоттом.

Тэду Карсону оперативник позвонил из гостиницы от того же портье, любезно предоставившего аппарат.

Выслушав доклад подчиненного, начальник оперативного отдела отрывисто произнес:

– Растяпы. Возвращайтесь.

Аллен Даллес был потомственным дипломатом. Его дед, Джон Фостер-старший, занимал пост государственного секретаря при президенте Бенджамине Гаррисоне; его дядя, Роберт Лансинг, был государственным секретарем при президенте Вудро Вильсоне. Родной брат, Джон Фостер, тоже занимал пост госсекретаря при Дуайте Эйзенхауэре. Еще один дядя, Джон Уэлш-старший, был послом в Англии.

Сам Аллен Даллес в послевоенный период был сотрудником посольств США в Берлине и Константинополе, а затем – шефом ближневосточного отдела Государственного департамента США.

В феврале 1953 года Аллен Даллес был поставлен во главе мощнейшей разведывательной машины – Центрального разведывательного управления США.

С самого начала деятельности в должности директора ЦРУ Даллес крепко взял бразды правления в свои руки; вмешиваться в свои дела он не позволял никому. Разведка стала его стихией, образом жизни. Даллес сам участвовал в разработке многих секретных проектов, а некоторые операции разработал лично.

Он терпеть не мог бездействия; деятельность – был его девиз. «Я требую только действий, – говорил Даллес в узком кругу своих закадычных друзей. – Пусть рискованных, пусть опрометчивых, пусть фарисейских, однако же действий».

Его не пугали ни провалы, ни разоблачения: акции Управления с каждым разом становились все более и более рискованными. Однако авантюристом от разведки Даллеса назвать было нельзя. Во всем, в чем участвовало ЦРУ, чувствовался взвешенный подход и тщательная проработка дела. Даже те неудачи, которые случались (впрочем, неудачи случаются в работе всех разведок мира), он старался использовать (и иногда у него это получалось) с выгодой. С выгодой для себя, своего Управления, своей страны.

…Генерального инспектора ЦРУ Лимана Киркпатрика Аллен Даллес вызвал к десяти часам утра.

Полчаса назад цепочка докладов о происшествии в Нью-Йорке на нем, директоре ЦРУ, замкнулась: ему доложил об этом Хелмс.

– Вы понимаете, каковыми могут быть масштабы последствий того, о чем вы мне сейчас доложили? – спокойно, пожалуй, даже чересчур спокойно, спросил Даллес Хелмса, выслушав его доклад. Цену такого спокойствия Хелмс осознавал: Даллес посматривал на него, набивая трубку и ничем не выдавая при этом внутреннего напряжения.

Хелмс понимал также, каковы могут быть последствия случившегося не только для престижа страны, но и для самого Аллена Даллеса, назначенного на пост директора меньше года назад, и для него, Ричарда Хелмса. Просочись сейчас в прессу информация о программе «Ультра», предусматривающей тайное применение химических и биологических веществ для контроля над психикой человека, головы не сносить в первую очередь ему. Ведь это именно он, Ричард Хелмс, посоветовал в свое время Даллесу поставить во главе этой программы Сиднея Готтлиба, следовательно, Хелмс и несет полную ответственность за своего выдвиженца. Он представлял также масштабы шумихи, которая после обнародования тех методов, что предусматривала эта программа, поднимется не только в Америке, но и во всем мире. Он знал, какой будет реакция президента и какими будут его выводы, попади информация об этой программе в руки разведки любой страны, и особенно русской. О таком развитии событий Хелмс боялся даже думать.