Снежное сердце - Людмила Толмачева

– Никого. Возьмите ключи, они в черной сумочке. Там три ключа: закодированный для подъезда, длинный – от верхнего замка и короткий – от нижнего.

– Хорошо, разберусь. А что забрать? Что-нибудь из одежды?

– Да. Соболью шубку.

– Но на улице плюсовая температура…

– Вы не поняли, Марья Сергеевна. Эту шубку надо сдать в ломбард. Без выкупа.

– Вам нужны деньги? Но ведь на счете есть определенная сумма…

– Нет, я не хочу нарушать установленное мною же правило. Мне эта шубка давно надоела. И вообще…

– А сколько она стоила?

– Много. В ломбарде столько не дадут. Меня интересует сумма в шестьсот долларов. Думаю, что на эти деньги можно рассчитывать.

– Хорошо, завтра же я поеду и все сделаю.

– Спасибо. Это еще не все. Доллары надо положить в красивый конверт со свадебной символикой и отправить с курьером через три дня. Запишите адрес: Улица Репина, 17, квартира 79. Анжеле.

– А обратный?

– Достаточно моего имени.

* * *

В огромном зеркале шкафа-купе ее фигурка потерялась. Дане ужасно не нравилось свое отражение – худая, бледная, с очковым эффектом вокруг глаз. Сколько еще предстоит прятаться за темными очками? Неделю? Две?

Но, придирчиво вглядываясь в изменившиеся черты, она все больше соглашалась с хирургом: «Вы привлекательная молодая женщина с чуть-чуть скорректированным лицом». И в самом деле, никакая она не уродина, напротив, очень даже ничего. Смешно, но форма носа изменилась. Исчезла вздернутость, появилась греческая прямизна. Надо было попасть в страшную аварию, чтобы избавиться, наконец, от досадливой «ошибки природы». Анекдот, да и только!

Мартин выписывал восьмерки вокруг ее ног и тоненько мяукал.

– Соскучился, Мартюша? Я тоже скучала. Но теперь мы никогда не расстанемся. Вместе поедем в Задорин. Ты как, согласен на переезд?

Мурлыкание любимого кота успокаивало, наполняло ощущением домашнего уюта, от которого она отвыкла.

Они расположились в столовой – Дана за столом, Мартин у ее ног – и приступили к обеду. Коту досталась вареная рыба, Дане – салат из свежих овощей, куриный суп и сырники с изюмом.

Сытые и довольные, они лениво растянулись на диване и задремали. Дана впервые уснула просто так, без игры с собственным воображением – она страшно устала от всяких мыслей, и плохих, и хороших. Ей нужен был отдых, как путнику, истерзанному долгим путешествием по диким горным тропам.

Глубокий здоровый сон был прерван рингтоном мобильника.

– Алло, слушаю, – зевая, пробормотала Дана.

– Приветик! – голос Анжелы гудел на низких обертонах.

– Это ты? – удивилась Дана, уверенная, что своим «подарком» поставила точку в их дружбе.

– Не ждала? – усмехнулась бывшая подруга. – А я возьми да и позвони по старой памяти. Надеюсь, не отключишь телефон?

– Зачем ты звонишь?

– Так. Больше некому излить душу…

– Я не урна, чтобы каждый плевал, когда ему вздумается.

– Ха! А ты изменилась. Куда подевалась бедная овечка?

– Ту овечку съели волки вроде тебя.

– Даже так? Ну и кто у нас родился заново?

– Другой человек. И он вас не знает.

– Да ладно, Данка! Кончай свой погорелый театр. Мне и так хреново, дальше некуда. Чего вы все на меня взъелись, не пойму… Ик! Ой, пардон! С шампанского…

– Ты напилась, чтобы поговорить со мной?

– Всего-то сто грамм вискаря. А трезвая я зверею. Жизнь собачачья, чтоб ей пусто было!

Анжела зарыдала прямо в трубку, оглушив и одновременно смутив Дану. В душе колыхнулась жалость.

– Данусик, прости меня, а? – шмыгая носом, пролепетала «заклятая» подруга.

– Бог простит, – машинально ответила Дана, не зная, что делать – отключиться или слушать дальше пьяную болтовню.

– Ведь ты не такая, я знаю. Зачем ты… – ревела белугой Анжела.

– А ты со мной как? Для чего ты наняла Арсения? Отвечай!

– Я… Я… Мне было завидно, что у тебя все о, кей, а у меня полная за-а-адница-а-а…

– Хватит рыдать прямо в ухо! Оглушила! Значит, завидно? Интересно, чему ты завидовала? Тому, что у меня нет детей? Что муж сбежал к молодой любовнице? Что я попала в аварию и изуродовала морду? Этому ты завидуешь? Паразитка!

– Да-а-нка-а! Прости меня, дуру-у! Я больше не бу-у-ду-у…

– Слушай, кончай истерику, или я отключу связь!

– Л-ладно. Ик! Ой, прости! Я ведь пожаловаться хотела. Знаю, что кроме тебя, никто не поймет…

– Что случилось? – смягчилась Дана, в душе ругая себя за бесхарактерность.

– Эдуард удрал прямо из-под венца, – всхлипывая, сообщила незадачливая невеста.

– Как удрал?

– Это я образно выразилась. Он в загс не пришел. Вот.

– Нихренасе.

– Я, главное, сижу вся такая расфуфыренная. С фатой на башке, как та мышь из «Дюймовочки», помнишь? Гости нервничают уже, на часы то и дело смотрят, а его нет и нет. Я не вытерпела, звоню, а там механический голос – абонент недоступен… Короче, с позором, вся в слезах и соплях, села в такси и домой! А там уж отвела душу. Фату на кусочки порезала и в унитаз спустила, все наши с ним фотки с балкона развеяла… В общем, что было… Пером не описать. А он ночью позвонил и давай извиняться, типа, привык к холостяцкой жизни – носки в холодильнике хранить, а трусы на люстре сушить…

Дана хохотала до коликов в животе. В конце разговора подруги договорились встретиться и поговорить «за жизнь» в самое ближайшее время.

Посмеиваясь над рассказом Анжелы, особенно в том месте, где она сравнила себя с мультяшной мышью, Дана собирала вещи. Она уезжала насовсем, поэтому к упаковке багажа отнеслась основательно. Раскрыв два больших чемодана, складывала в них все носильные вещи и постельное белье. В дорожную сумку пошли кое-какие книги, альбомы и безделушки. Из посуды она взяла чайный сервиз – подарок родителей – и пару кастрюль «на первое время». Все это тщательно уложила в картонную коробку. Не забыла впихнуть в один из чемоданов Анжелкин подарок – мельхиоровый набор ложек-вилок.

Умаявшись – сказывались последствия операции, – Дана решила сварить кофе и немного отдохнуть.

Едва она пригубила бодрящей жидкости, как сотовая связь вновь напомнила о себе. Звонил взволнованный чем-то Брусника.

– Дана, где вы находитесь?

– Дома. А что?

– Никуда не выходите, поняли? Я сейчас приеду.

– Да что случилось-то? Что-нибудь с Олегом?

– Нет. Скорее с вами.

– Вы меня пугаете…