Война - Игорь Валериев

Как бы подтверждая мысли Руднева со стороны японской эскадры раздалось ещё несколько выстрелов из орудий и вскоре новые всплески, но уже значительно ниже окружили русские корабли. Пока им везло, и они постепенно набирали ход. Нет, «Лейтенант Бураков» уже давно мог дать все тридцать узлов, но он скорость увеличивал постепенно, ориентируясь на возможности крейсера. Тем более на рейде было достаточно различных судов, в основном небольших рыболовных, включая обычные лодки.

Правда, когда вчера слухи об объявленном японцами русским ультиматуме разбежались по Мозампо и Чинхэ, большинство судов покинули порт и расположились на якорных стоянках у берегов, освободив фарватер и внешний рейд.

Между тем темп орудийной стрельбы со стороны японской эскадры нарастал, водяных столбов малых и больших становилось всё больше и больше.

– Судя по вспышкам, японцы пошли нам наперерез, Всеволод Фёдорович, – тихо произнёс, стоящий за спиной командира старший офицер крейсера Степанов 3-й.

– Я это вижу, Вениамин Васильевич. Какая у нас скорость?

– Пока двенадцать узлов.

– Долго, долго скорость набираем!

– Николай Генрихович делает всё что может.

– Знаю и понимаю, – медленно произнёс Руднев, снял фуражку и, достав из кармана кителя белоснежный платок, протёр им козырёк. – Если адмирал Катаока бросит вперёд «Идзуми», «Суму» и «Акицусиму», то они могут нам закрыть проход и поставить «палочку над Т».

– А если впереди пойдёт «Чин-Иен»? – поинтересовался Степанов 3-й.

– Тогда в определённый момент мы им в одиночку сделаем «crossing T», только для броненосца и для этих «недокрейсеров-недоброненосцев» наш главный калибр всё равно, что слону дробины. Остаётся только надеяться на чудо в виде «золотого выстрела», если бог нам будет благоволить, – Руднев перекрестился, после чего надел фуражку.

– Да! Удача нам не помешает! – Поддержал командира старший офицер корабля. – Пока нам везёт, японцы чудовищно мажут.

– Вениамин Васильевич, Вы же помните информацию, которую до нас доводили. У японцев является типичной практикой собирать лучшие кадры со всего флота на кораблях двух первых броненосных отрядов: броненосцах адмирала Того и броненосных крейсерах адмирала Камимуры. В случае необходимости качественно усиливать отряды легких крейсеров или береговой охраны, они просто временно придают им одного-двух броненосных коллег. Здесь, слава Богу, этих кораблей нет, как нет и нормальных экипажей. Так что такая стрельба да ещё ночью вполне объяснима. Пускай и дальше мажут, рыбу пугая.

Как бы опровергая слова Руднева, крейсер ощутимо тряхнуло, так что находящиеся в рубке еле устояли на ногах, и буквально сразу стало заметно, как корабль начал терять ход.

– Вениамин Васильевич, выясните, что произошло, – скомандовал Руднев старшему офицеру, выпрямляясь и занимая устойчивую позицию на ногах.

– Слушаюсь, господин капитан первого ранга, – произнёс Степанов и покинул рубку.

Несколько минут прошло в тягостном молчании. Скорость крейсера упала до пяти узлов. Японцы продолжали обстрел, но пока снаряды ложились далеко от корабля. «Лейтенант Бураков» заметив, что крейсер начал терять ход, также снизил свою скорость.

В рубку ворвался младший инженер-механик Сергей Сергеевич Спиридонов и с порога начал доклад:

– Господин капитан первого ранга, в кормовую котельную попал двенадцати дюймовый снаряд. Взорвавшись, он вывел из строя три котла из двенадцати. Повреждён паропровод. Большинство кочегаров сварились заживо. Там настоящий ад!

– Какой ход может дать крейсер, Сергей Сергеевич?! – прервал эмоциональный доклад младшего механика Руднев.

– Николай Генрихович говорит, что если поднимет давление в котлах носовой и средней котельных, идущих на правую машину до максимума, то двенадцать-пятнадцать узлов сможем дать. Больше, когда устраним неисправности. Но на это нужно время, которого у нас нет, – как-то обречённо ответил Спиридонов.

– Спасибо, господин инженер-механик. Идите выполнять свои прямые обязанности, – произнёс Руднев, как-то разом постарев на десяток лет.

Когда Спиридонов выбежал из рубки, командир крейсера обвёл тяжёлым взглядом находившихся в помещении офицеров и нижних чинов.

– Сергей Валерианович, – обратился он к старшему артиллерийскому офицеру лейтенанту Зарубаеву, – орудия правого борта нам не пригодятся. Из их расчётов подготовьте команды для замены убыли комендоров орудий левого борта. И начинайте расчёты для ответного огня.

– Слушаюсь, Всеволод Фёдорович!

– Право на борт двадцать градусов!

– Слушаюсь, право на борт двадцать градусов, – произнёс рулевой Азовцев, крутя штурвал.

– Что Вы задумали, Всеволод Фёдорович? – поинтересовался старший штурманский офицер лейтенант Беренс 1-й.

– На такой скорости нам не вырваться, Евгений Андреевич. Поэтому подойдём ближе к берегу и будем вести бой, пока не потеряем все орудия по левому борту. Потом взорвём и затопим крейсер. Экипажу после этого кто как сможет добираться до берега, – Руднев обвёл глазами всех находящихся в рубке. – И ещё…

Командир крейсера перевёл взгляд на старшего минного офицера лейтенанта Берлинга:

– Роберт Иванович, спустите на воду оба паровых катера, предварительно установив на них минные аппараты. Дальше катера прячутся за крейсером и в бой вступают, когда японские корабли подойдут на пистолетный выстрел. Если после атаки катера останутся целыми, что мало вероятно, то пусть занимаются спасением экипажа.

– Слушаюсь, господин капитан первого ранга. На катерах пойдут мичманы Пышнов и Губонин, минёров возьмут из кондукторов, плюс по рулевому.

– Одобряю, ваш выбор. Действуйте, господин лейтенант.

Когда Берлинг покинул рубку, Руднев произнёс:

– Что же, господа офицеры и нижние чины, не посрамим славы русского флота. Стрелять по врагу до последней возможности, флага не спускать! С Богом!

Японские артиллеристы никак не могли пристреляться. На их стороне было большее количество орудий в залпе. В минусе, несколько кораблей одновременно стреляют по одной цели вместе, как результат, легкие крейсера со своей скорострельностью постоянно сбивают прицел у «Чин-Иена» и «Ицукусимы» с «Хасидате», скорострельность главного калибра которых очень низкая.

С трудом, но уже можно было рассмотреть, что японская эскадра выстроилась в кильватерную колонну, идущую наперерез «Варягу» и «Лейтенанту Буракову», и все эти корабли ведут огонь.

С учетом того, что ход крейсера значительно упал, это означало, что русским кораблям придётся провести под огнём всей восьмёрки кораблей противника не менее получаса при сокращающемся с каждой минутой расстоянии. А за крейсерами маячили тени пяти миноносцев.

– Передать на «Лейтенант Бураков»: «Немедленно идти на прорыв», – не отрываясь от бинокля, резко скомандовал Руднев.