Де Бюсси - Анатолий Матвиенко

Каменнолицый субъект с вытянутой мордой, словно побитой молью, начал наливаться нездоровой бордовостью гнева, его более моложавый спутник весь подобрался и положил руку на рукоять сабли. Оба щеголяли в черных кафтанах, цветом напомнивших мне парадную форму СС в начале войны, только свастики не хватает, выражения физиономий – один к одному.

– Начальник городской стражи пан Сташевский. Со мной юстиниариус пан Шиманский, – процедил старший.

– Луи де Клермон, сеньор де Бюсси д’Амбуаз из свиты короля Хенрика Валезы, проездом по письменному поручению ясновельможного пана Радзивилла Сиротки.

Изъятая у покойника Сокульского волшебная бумага в течение полутора месяцев действовала безотказно. Лошадей, например, нам меняли без единого звука, и кобыла, на которой я въехал в Люблин, вызывала зависть у многих, хоть, конечно, Матильде она не ровня. Наверно, доведись мне умереть, святой Петр уважительно прочитал бы мандат и отомкнул мне ворота рая… Я был уверен, что этот скрученный в трубку лист с письменами и личной подписью магната произведет столь же сильное впечатление, как и грамота от кардинала Ришелье в «Трех мушкетерах» Дюма, но жизнь в очередной раз опрокинула иллюзии.

– Нет сомнений, это он! – стражник передал бумагу юстиниарису, отнюдь не проявляя должного почтения к предъявителю документа. – Вам надлежит ехать с нами, сеньор де Бюсси.

– С какой стати, позвольте узнать?

Беседа явно перерастала в конфликт, а ссоры всегда привлекают зрителей. Дюжина пар глаз, пребывающих над жующими ртами, немедленно повернулась в нашу сторону. Особенно был заметен горящий взгляд хозяина трактира, пышнозадая и любвеобильная мадам куда-то запропастилась. Публики набралось достаточно, чтобы благородные сочли необходимым «держать марку» и стремиться не падать мордой в грязь перед чернью.

– Хозяин сего заведения Зелинский утверждает, что вы гнусно приставали к его супруге, отчего она выскочила практически голой из вашей опочивальни, о чем есть три свидетельства постояльцев.

Я кратко пересказал свое видение эпизода и вытолкнул вперед юлящего Зенона, косноязычно подтвердившего мои слова.

– Ты готов подтвердить сказанное под присягой на Библии? – грозно тявкнул Шиманский.

– А… Ну… Я же…

– Да или нет?!

– Ага… – покорно согласился мой лакей, и на него тут же набросилась невесть откуда выпрыгнувшая виновница торжества.

– Брешет он, панове! Видит бог, брешет! Шесть грошей дал, курва! А не злотый…

Публика в зале начала сдержанно ржать. Я схватил Зенона за ворот и встряхнул:

– Хозяйские деньги украл, прохвост! Ну, молись Богу…

– Оставьте своего лакея, сеньор, – вступился за него Сташевский. – Тем паче он не лакей, а состоит на службе в городской страже Кракова, верно?

– Пан Фирлей не откажет мне в такой малости, чтоб откомандировать. Впрочем, после сегодняшней выходки не знаю, достоин ли воришка подобной чести.

– Коронный маршалок Ян Фирлей уже никому и ни в чем не откажет, сеньор француз, – Шиманский церемонно склонил голову. – Он скоропостижно преставился. При весьма странных обстоятельствах.

Дьявол! Как же я забыл про сговор Генриха с Радзивиллом на следующий день после коронации? Да, если дело касается человекоубийств, панове слов на ветер не бросают.

– Тогда позвольте выразить удовлетворение, пан Сташевский, что недоразумение разрешилось. Немедленно прикажу этому песьему сыну рассчитаться с трактирщиком и его супругой сполна.

– Увы, все не так просто, сеньор. Четверо убитых дворян в лесу, в двух днях пути в сторону Кракова, – куда более серьезное дело.

То есть покойничков опознали… И Краков – не Орша, за полтора месяца можно без труда несколько раз сгонять нарочных с письмами, выяснить обстоятельства поручения Радзивилла Сиротки, вычислить меня и расставить ловушки на обратном пути. Значит, вороватый Зенон виновен только отчасти, вокруг полно радзивилловских шпиков, чуть позже меня все равно бы схватили. Или нет – в местной одежде и с сравнительно небольшим акцентом, который можно выдать за литовский, я бы вполне сошел за паныча из Вильни… Дьявольщина, нужно было все-таки выбирать кружный путь, о чем теперь поздно сожалеть.

Но до чего не хотелось отправляться в местный вариант Бастилии!

– Пшепрашам, пан Сташевский. Полномочия городской стражи не касаются дворянства. Меня вправе судить только шляхта. На сем разрешите откланяться.

– Э, нет, сеньор де Бюсси. Вы – слуга короля, но иностранный подданный и никакими привилегиями шляхты не пользуетесь. То есть перед судом магистрата вы в тех же правах, что и чета Зелинских.

Браво! Ты дал мне повод проявить священный гнев.

– Пан изволил равнять меня с быдлом? – Рука опустилась на эфес шпаги. – Вы достаточно дорожите честью, чтобы принять вызов на дуэль?

Наверно, пережал с мимикой, потому что главный стражник отступил на шаг. Но его поддержал юстиниарис:

– С нами стража, сеньор. Их возглавляет десятский – пан Збигнев Сокульский, кузен убитого вами шляхтича. Если откажетесь сдать шпагу, он с удовольствием прикажет нанизать вас на пики.

Маски сброшены. Конечно, Речь Посполитая – не Сицилия и не Кавказ с обычаями кровной мести за родню, но для меня эта разница утратила значение. Меня пришли не арестовывать, а убивать.

– Я пройду с вами. Но шпагу эту мне подарил сам король! Он и ваш король тоже – Хенрик Валезы. Только ему и верну.

– Король… – неуважительно хмыкнул Сташевский. – Недолго ему осталось. Как и всем вам, французам. Что же, идем!

Я обернулся к Зенону и тихо приказал:

– Немедля дуй в Краков! О моем аресте сообщи любому из приближенных короля.

Ясное дело, недотепу попытаются задержать. Но, наверно, был у него шанс, не во всем же мне должно так фатально не везти.

В сумрачном чреве закрытого экипажа, хоть он и намного больше авто двадцать первого века, почувствовал что-то вроде клаустрофобии, сказалась привычка к верховой езде на чистом воздухе. Рядом со мной угрожающе шевелил длинными усищами тот самый десятский Сокульский, и я боковым зрением косился в его сторону, опасаясь удара кинжалом. Оба чинуши сохраняли молчание, усевшись ко мне лицом на переднем сиденье.

– Позвольте уточнить, панове, конечный пункт нашей поездки.

– Не торопитесь, сеньор. Всему свое время, – Сташевский наслаждался, что теперь ситуация зависит от него, а недавно артачившийся иностранец целиком в его власти.

Сокульский предпочел не томить меня неизвестностью и рявкнул:

– Для вас конечный пункт – ад!

Ага… Стараясь не привлекать внимания, сжал и разжал кулаки, напряг попеременно мышцы. Пусть драка начнется в крайне невыгодных условиях, буду к ней готов…

Но довольно долго ничего не происходило. Не доехав до замка, где, надо понимать, находились все городские официальные заведения, экипаж остановился, меня бросили внутри одного. Через окошки закрытых дверок были видны шлемы и копья стражников.